— Много в этом году на Доросе гадюк? — спросил всадник, и сердце Ярмеса оборвалось в желудок. Незнакомец назвал заветную фразу.
— Змей нет, — как завороженный, ответил он, — Зато большой орлиный выводок.
Мужчина довольно кивнул. Он опустил вниз руку, и Ярмес увидел золотой браслет с оскаленными волчьими головами.
— Я ждал тебя еще недели две назад. — сказал незнакомец. — Что с Эвмилом? Почему пришел не он?
— Мы не знаем, — выдохнул Ярмес. — Мы думаем, первого гонца убили дорогой.
— Убили? — брови всадника поползли вверх. — Хорошо, если только убили. Я боюсь другого.
Ярмес внутренне возликовал: все-таки приятно, когда твои опасения разделяет «живой бог».
— Говори все сейчас. — твердо сказал царь. — Я не смогу отъехать с тобой, не привлекая внимания. Долго шел?
— Неделю.
— Что-нибудь стряслось?
— Нет вестей от вас. Наши боятся.
— Многие ропщут? — на губах Делайса дрогнула понимающая улыбка.
Ярмес не сумел ему соврать.
— Да. Люди устали ждать. Я охотник, я знаю: можно и пересидеть в засаде!
— Потерпите еще немного. — мягко попросил царь. — Есть шанс все кончить миром.
— Разве? — этого волк не ожидал.
— Маленький. Почти пустой. — кивнул Делайс. — Но я не могу его не использовать, прежде чем мы все сметем. Перед великими мистериями я буду требовать отмены жертв. Если до вас дойдет весть, что со мной что-то случилось, — он поморщился, — считайте это сигналом. Удачи.
— Удачи. — выдохнул в ответ волк.
Делайс тронул пятками бока коня и не оборачиваясь поехал вперед.
Ярмес таращился царю в след. Вот этот человек ему нравился. Хладнокровно рисковать жизнью, имея тонкую, как кишка трески, возможность предотвратить бойню. Сам волк, хлебнув крови, в своем роду, больше уважал такого царя, чем крикунов из лагерей в горах, которые, не понюхав паленого, из кожи вон лезли: Скорее! Скорее!
Однако в душе Ярмес не верил, что все обойдется. У него, как у зверя, было чутье на кровь. И теперь, глядя в спину, удаляющемуся всаднику, он почти видел, как вокруг его головы сгущается что-то темное. Неотвратимое. Злое.
* * *
Умму Элак нашел в порту. Девушка без цели бродила по мокрому деревянному настилу у воды. Она с тоской глядела на длинные триеры, чьи глазастые морды и окованные медью носы почему-то рождали в ней тревожные чувства. Погода была безветренной, и паруса висели, как животы после родов.
Бера, сама того не замечая, прижала руку к поясу. Когда-то теперь у нее будет доброе потомство? И сколько ей еще шататься по чужой земле? Ее душа разрывалась от противоречивых желаний: немедленно возвратиться домой, в горы, под надежную сень рода или бежать куда глаза глядят вместе с этими горделивыми длинными ладьями, не боящимися большой воды.
— Эй, Бера! — окликнул ее пан. — Я тебя обыскался!
— Чего тебе? — враждебно осведомилась женщина.
— Не хорошо забывать старых друзей. — лесной бог хлопнул ее по плечу.
— Ты мне не друг. — насупилась медведица. — Ты служишь лгунье.
— А ну придержи язык! — пан схватил девушку за локоть. — Из-за тебя госпожа поссорилась вчера с царицей.
— Я ждала суда. — упрямо мотнула головой Бера. — А не бойни на потеху.
— Разве командир сотни решает, как вести судебный поединок? — встряхнул ее Элак. — Опомнись, женщина! То, что Бреселида сестра царицы, дает ей право спорить, но не делает хозяйкой Горгиппии.
— А жаль. — со злобой выдохнула медведица. — Решай она, такого позора бы не было.
— Значит это ты понимаешь. — удовлетворенно кивнул пан. — Теперь осталось только пойти к госпоже и извиниться за дерзости, которые ты ей наговорила.
— Я? — вскинулась Умма. — Но ведь это меня обманули!
— Для начала тебя спасли. — пан загнул палец, — Сняли с горы, отмыли, одели, как человека. Научили владеть мечом, хоть и плохо пока…
Девушка вспыхнула. Память о вчерашнем бое вызывала у нее смятение. Она до сих пор не могла объяснить себе, кто же кинул камень из толпы.
— Откуда ты знаешь, как я дралась? — набычилась Умма.
— Ветер переносит мысли, — рассмеялся пан. — Хотя твои мысли, девушка-медведь, похожи на жернова. С ними хорошо топиться, а не летать.
Бера уставилась на него круглыми карими глазами. Длинные фразы сбивали ее с толку.
— Я тебя не понимаю. — честно сказала она. — Пойду вот и правда утоплюсь. Чего еще делать?
— Идти за мной. — поманил ее пальцем Элак. Его козлиная морда светилась лукавством. — Хочешь знать, кто тебе вчера помог?
Бера кивнула.
— Доверься мне.
— А куда мы?
Он уже тащил ее за руку мимо тюков с тканями и мешков зерна. Не слишком верткая Умма то и дело натыкалась на грузчиков.
— Какая ты неуклюжая! — ругал девушку сатир. — Даже я, бог леса, не знаю, за что тебя любят. Чучело!
— Никто меня не любит. — шмыгнула носом Бера. — Я здесь для всех зверь.
— Надо искать пару в своей стае. — отозвался Элак. Он влек спутницу вверх по крутой дороге, уводившей из порта.
— Башню видишь? Вон ту. Недостроенную.
— Мугу.
— Там тебя ждет один человек. Да не сопи ты, он совершенно безопасен.
— А зачем он меня ждет? — Умму вдруг охватили сомнения. — Ты куда меня завел, козлоногое чудовище?
— Уж поздно дева спохватилась, — пропел Элак, — И поздно слезы пролила…
Они действительно уже стояли у башни, чей деревянный каркас, начиная со второго этажа, не был обложен песчаником. Рабочие отсюда ушли на более срочные участки. Издалека слышался шум голосов и тяжелые удары каменных блоков, устанавливаемых на место. Но вблизи башни стояла тишина. Даже стук молотков по медным скобам, скреплявшим плиты, был на таком расстоянии чуть различим.
Элак подтащил Беру к пустому проему будущей двери и втолкнул внутрь.
— Счастливой встречи! — хохотнул пан. — Только не полосни поклонника ножом по горлу.
Умма не успела опомниться, как чьи-то сильные руки подхватили ее из колодезного сумрака башни. Она повернула голову и нос к носу столкнулась с Ярмесом. Волк крепко держал ее за плечи и буквально пожирал глазами. Он был худ и грязен, но Бера заметила только этот голодный взгляд.
В следующую секунду ее кулак изо всей силы впечатался ему в челюсть, и Ярмес охнув отлетел в сторону.
— Да тише ты, медведица!
Охотник сплюнул кровь, но Умма не дала ему подняться.
— Гад! Гад! Бесстыжий гад! И ты посмел еще явиться?!
