Глаза Пухляка наполнились ужасом, но в них хотя бы нет недоверия. И это обнадёживает.
– Но… Диана, почему же ты сразу всё нам не рассказала?
Тяжело вздохнув, я развела руками и снова сказала правду:
– Ну, а кто бы мне поверил? Вы же сами знаете, как все мне здесь «рады» и как относятся ко мне. Я не про Вас сейчас… И бабка ни за что не поверила бы – да она своего внука к лику святых готова причислить, и загрызёт за него. Ну и зачем мне ещё один враг? А к тому же, я боюсь Артура, ведь он и сейчас мне угрожает. Я бы, может, и дальше продолжала молчать, но не хочу пострадать ещё больше. Мне у вас очень плохо, Эдуард Алексеевич… – я перевела дыхание и понизила голос, – и очень страшно. Я и прихожу очень поздно, чтобы не столкнуться с друзьями вашего сына. Один из них, Игорь, каждый день сторожит меня у подъезда.
Вот я и исповедалась доброму и странному Пухлячку.
Он часто закивал, как болванчик, и, задумчивый, вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
И что теперь будет?
Этим вечером меня больше никто не побеспокоил. Ночью Артур ко мне не приходил, хотя я основательно подготовилась и ждала его. И в последующие три дня и три ночи родственники, казалось, просто забыли о моём существовании. И даже бабка звонить перестала.
Казалось бы, разве это плохо?.. Но как-то не по себе…
3
Гипс с моей руки наконец-то сняли! Она хоть и не болит, но ощущается будто чужая. Приходится постоянно её разрабатывать.
Сегодня я сама позвонила бабке и напросилась к ней на ночлег с пятницы на субботу. Завтра 9-е мая и мне хочется с девчонками посмотреть салют на площади, а до бабки, живущей в центре, от площади рукой подать. От неё и в школу утром будет удобнее добираться. Бабка согласилась, но при условии, что смотреть салют мы будем в присутствии взрослых. Подумать только – какая забота! Да кто бы ещё Дашку отпустил шляться по ночам! Поэтому праздновать мы будем в компании её родителей. Хорошо ещё, что не Янкиных – те вообще дремучие и суровые.
Ещё с вечера я решила, что завтра утром буду спать так долго, пока сама не проснусь. Сколько можно уже во все праздничные и выходные дни спозаранку убегать в никуда?!
А ночью я проснулась от страшного грохота. Теперь каждый вечер перед тем, как лечь спать, я возвожу перед дверью баррикады на случай вторжения Артурчика. И вот он вторгся!..
– Ты что, сука, тут наваляла перед дверью? – шипит Артур, потирая ушибленное колено. Он включил в зале свет, чтобы рассмотреть, на что налетел.
– А что ты забыл здесь ночью? – я вытаскиваю из-под подушки здоровенный нож. – Теперь слушай меня, недоумок, предупреждаю один раз – тронешь меня и это лезвие войдёт в твою поганую глотку по самую рукоятку. Терять мне, никому не нужной сиротке, уже нечего, а уголовной ответственности я не подлежу. Так что выбор за тобой, придурок, и я не шучу. Усёк?
Артур, видимо, усёк. Он ошарашенно уставился на внушительный тесак в моей руке, и в его глазах расплескался страх. Что, не ожидал такой встречи, козлина? Я встала с дивана и с ножом в руке медленно двинулась на него. Словно ошпаренный, он отпрыгнул к двери, снова споткнулся и чуть ли не кубарем вылетел из зала, обкладывая меня отборным матом.
Так-то вот, шакал ссыкливый!
Долго поспать мне так и не удалось – наверное, от перевозбуждения. Конечно, я сильно разволновалась, тем более, я вовсе не была уверена, что смогла бы применить своё грозное оружие. Даже против этого козла Артура. Но он почему-то мне поверил. А если учесть тот весомый аргумент, которым я размахивала перед его носом, кто бы ещё стал со мной спорить?
* * *
День Победы выдался очень тёплым, а украшенный флагами, гирляндами и плакатами город выглядел нарядным и ухоженным. Мы с Дашкой и Янкой гуляли по центральному проспекту, заряженные весной и праздничным настроением. Повсюду на импровизированных сценах играли музыканты, артисты танцевали и пели патриотические песни, а по всей ширине яркого проспекта, перекрытого в честь праздника, беспорядочно двигались весёлые горожане. Резвились и визжали дети, взрослые размахивали флажками, шариками и бутылками – атмосфера всеобщего веселья поглотила весь город.
А после праздничного салюта я в приподнятом настроении отправилась к бабке. И Эльвира тоже была душечкой – встретила меня радостно, вкусно накормила и даже ничего не спросила ни про конфликт с тёткой, ни про своего Артурчика. Думаю, что бабка старательно избегает скандалов, ну а мне тем более неинтересно мусолить неприятную тему и омрачать своё разгулявшееся настроение.
* * *
Субботний день в школе получился совершенно расслабленным. Тёплая весенняя погода и праздничное послевкусие никак не располагают учеников и учителей к учёбе и работе. Шерхан вообще забрал меня с двух последних уроков и повёл прогуляться, а заодно и пообедать в кафе. Уже по обыкновению он всучил мне деньги – немного больше, чем обычно, и сказал, что на несколько дней уезжает в Москву. Но, возможно, задержится и на всю неделю. И строго-настрого приказал мне не голодать и питаться, как следует, а в случае необходимости звонить ему в любое время дня и ночи. От его трогательной заботы на сердце стало очень тепло, а в носу защипало.
После вечерней тренировки Серёжа куда-то очень заторопился, и мой верный Витёк вызвался проводить меня домой. Как же не хочется в такой замечательный день возвращаться в ненавистную тёткину квартиру, поэтому я совсем не спешу прощаться с Витьком и предлагаю посидеть со мной на лавочке у подъезда. Но Витька уговаривать не надо – он только рад! Сидим, болтаем ногами и языками. Договорились на завтра вместе съездить на кладбище, на могилки к моим – маме и прадеду, потому что 9-го мая навестить их так и не получилось.
На улице уже стемнело, и на прощание Витёк обнял меня за плечи и поцеловал в щёку. Несмотря на то, что я отношусь к нему, как к хорошему другу, я прекрасно осознаю, что Витёк уже взрослый и очень привлекательный парень, и мне даже льстит его влюблённость. Возможно, наши дружеские отношения со временем плавно перетекут в романтические, и я даже иногда представляю, что свой первый поцелуй подарю именно ему. Наверное, если бы он сейчас поцеловал меня не в щёку, а в губы, то я бы не стала сопротивляться.
Но мой Витёк очень терпеливый парень и никогда не позволяет себе ничего лишнего в отношении меня. Не сомневаюсь, что Шерхан ему пригрозил, но, возможно, ещё дело в том, что Витьку очень доверяла моя мама и всегда просила оберегать и защищать меня. И он оберегал. Интересно, надолго ли ещё хватит его выдержки? Из моих одноклассниц с мальчиком целовалась только Танька, да и то, наверное, врёт. Возможно, именно я и буду первой целовальщицей в нашем классе и обязательно поделюсь со своими девчонками невероятными ощущениями. Даже Танюхе расскажу, чтобы её разорвало от зависти и злости.
Я смотрю вслед удаляющемуся Витьку, машу рукой, когда он оглядывается, и в предвкушении неизведанного и невероятного закусываю нижнюю губу. Какой же замечательный сегодня день!
