Дашка уже сфотографировалась в моём номере с каждым предметом интерьера, даже на унитазе. Она перемерила все мои новые шмотки и выразила готовность забрать всё, когда я буду покидать страну.
3
Наш вылет отчего-то всё время откладывается, а Демон с каждым днём принимает всё более демонический вид. Пару раз мы даже смотались в Москву и посетили консульство. На фиг я там была нужна?..
А спустя почти три недели нервотрёпка закончилась, и Демон объявил, что мы вылетаем сегодня вечером.
Как сегодня?! Как вечером?! Я же ведь не успею со всеми попрощаться!
Конечно, я всё время знала о скором отъезде, но почему-то сейчас новость застала меня врасплох. Я едва сдерживаю слёзы и начинаю названивать всем, без кого не могу представить свою дальнейшую жизнь. И, конечно, не смогу улететь, не простившись.
* * *
Демон хмурится и никак не может оторвать от меня рыдающую Дашку. Я тоже боюсь её отпускать. В аэропорт она приехала вместе с Янкой, Витьком и Серёжей, а Шерхан приехал отдельно. И сейчас все они окружают нас с Дашкой и не могут ко мне подступиться.
– Динка-а, родненькая, я верну тебе все твои тряпки и даже свои подарю, только не улета-а-ай, – завывает подруга.
Янка стоит рядом, широко распахнув глаза в попытке сдержать слёзы. Но вдруг она моргнула, и влажные дорожки заструились по её щекам. Янка судорожно всхлипнула и обняла нас с Дашкой обеих.
Витёк топчется около нас с покрасневшими глазами и хранит траурное молчание. Серёжа тихонько причитает, что его любимый птенец покидает родное гнездо, даже не успев опериться, и шмыгает носом, ссылаясь на проклятую простуду.
А Шерхан, кажется, окаменел. Почему-то прощаться с ним оказывается труднее всего, и мои слёзы всё же находят выход на его широкой груди.
– Не забывай нас, дочка, и возвращайся, как только сможешь. Я… мы всегда тебя будем ждать. А за мамину могилку можешь не беспокоиться, я присмотрю, – голос Шерхана звучит глухо и прерывисто, и я полностью расклеиваюсь.
Когда Демон выдрал меня из очередных удушающих объятий, и мы двинулись к зоне паспортного контроля, внезапно на меня налетел Витёк. Он схватил меня в охапку, приподнял и, сильно прижимая к себе, прошептал прямо в губы:
– Динка, я так люблю тебя! Никого, слышишь… никого, кроме тебя, никогда любить не буду! Я буду тебя ждать каждый день, каждую минуту!.. Запомни, я никогда не смогу без тебя танцевать! Ты же вернёшься, Динка?
– Вить, – я хочу коснуться его щеки, но у меня зажаты руки, – я обязательно вернусь… Обещаю, Витёк.
Он вдруг прижался своими горячими губами к моим, а я не посмела и не захотела сопротивляться. Зажатая в его крепких объятиях, я болтаю ногами над полом и ощущаю… вдыхаю, пью свой первый, нежный, горячий и такой невинный поцелуй. Мне бы хотелось простоять вот так целую вечность…
Но Демон резко вырвал меня из рук Витька и назвал его озабоченным щенком. Хорошо, что по-французски.
Больше я не оглядываюсь – не могу.
* * *
Самолёт стремительно набирает высоту, а я, мысленно раскинув крылья, представляю себя маленькой птичкой, впервые оторвавшейся от гнезда. И вот уже не видно ни гнезда, ни дерева, и мне так страшно заблудиться и не найти дорогу обратно. А ещё страшнее обломать свои хрупкие крылья и потерять возможность вернуться в родные края, где меня любят и ждут.
