Он довёл сканер почти до самого пола. Ну, конечно, проводка. Это почти всегда проводка. Почему-то самая опасная вещь в большинстве зданий – это именно электричество, притом что газ всегда считался более опасным элементом. Но статистика не врёт. Если в доме что-то должно загореться, то причина в восьмидесяти случаях из ста таится в проводках, по которым бежит ток.
– Так, подержите, – решил занять Соболев охающую за спиной продавщицу и вручил ей сканер.
Триггер должен быть физически развит. Это нигде не написано в правилах, но практика показывает, что поднимать и двигать что-то тяжёлое приходится часто. Кирилл упёрся руками в холодильник и налёг всем телом. Зазвенели стоящие внутри бутылки модных газировок, Любка снова заохала. Конечно, по уму надо было разобрать холодильник, прежде чем двигать. Но в этом деле минуты решают всё. Хорошо, если это внешняя проводка, а если какой-нибудь скрытый монтаж? И ищи его потом в стене несколько часов. А времени как раз и нет.
– Там колесики сломаны, – обрадовала продавщица. – Давайте я помогу, я знаю как. Там надо наклонить и повернуть.
– Отойдите, – пыхтя, приказал Соболев. – Ещё не хватало вам лезть. Током ударит, а мне потом отвечать.
– Я всё равно хотела отодвигать его сегодня, – ответила Любка. – К нам с утра тараканов придут травить. Они требуют, чтобы холодильники были отодвинуты от стены.
– Зачем?
– Чтобы заднюю стенку обрызгать, наверно, – пожала плечами продавщица.
– Делать им нечего. Как будто так нельзя побрызгать. Так, ладно. – Соболев отлип от холодильника и забрал сканер у продавщицы.
– Я пойду, позову Ми… то есть другого нашего сотрудника, он мне поможет. Это не обсуждается. Может, этот холодильник плохо двигается, потому что за провод зацепился. Я начну упираться и случайно спровоцирую возгорание. Надо аккуратно приподнять его и посмотреть.
– Давайте я сама его подвину, – занервничала Любка, которая совсем не хотела впускать сюда алкоголичного старика, – или охранника нашего попросите.
– Нет уж, – сматывая заплечный ремень сканера, ответил Соболев, – мне здесь нужен триггер, а не охранник. И сами лезть не вздумайте. Спровоцировать ситуацию может всё что угодно. Ясно?
Любка не ответила, лишь проводила триггера мрачным взглядом, когда он выходил из магазина.
– Ну, долго нам ещё мёрзнуть здесь? – встретил Соболева притворно хныкающий голос стажёрки.
– Недолго. А чего ты на улице сидишь? Иди в машину погрейся.
Оксана откинулась на спинку лавки и, подняв с колен свой ноутбук, слегка покачала его в воздухе.
– А нельзя этим заниматься в машине? – спросил Кирилл, понимая, что она имеет в виду свою исследовательскую деятельность.
– Здесь ближе от входа, – ответила девушка и поставила ноутбук обратно на колени. – Внутрь же нас не пускают. А мало ли что.
– Впустят, – уверенно сказал Соболев. – Совсем обнаглели, триггеров не пускать.
Он позвал Михалыча, махнул рукой стажёрке и пошел обратно в магазин.
Охранник, увидев мастеров, встрепенулся.
– Договорились же, – начал он.
– Ничего не знаю, – отрезал Соболев. – Мне нужна вся бригада для работы. Продавщице я уже всё объяснил. Кстати, где она? Всё-таки лучше будет, если вы покинете объект. А то мало ли что…
Соболева прервали сильный грохот и жалобный крик.
– Твою мать! – В секунду триггер перепрыгнул через сидящего на входе охранника. – Я же просил ничего не трогать!
Кирилл слышал, как, матерясь и чертыхаясь, за ним бросился бежать Михалыч. Видимо, остальным нужно было время, чтобы осознать – это и есть ситуация.
Когда Соболев вбежал в торговый зал, то сразу понял, что произошло. Видимо, Любка всё-таки решила подвинуть холодильник сама, несмотря на запрет. Сильно не хотела, чтобы он приводил Михалыча, или просто решила, что справится лучше.
Теперь она лежала на полу, придавленная холодильником. Её руки были утоплены внутрь тяжёлого металлического агрегата, словно она пыталась оттолкнуть от себя эту махину. Но, конечно, ничего оттолкнуть Любка уже не могла. В её горле, чуть ниже подбородка, торчал огромный осколок, выпавший при падении из двери холодильника. Вокруг тела были рассыпаны мелкие бутылочные осколки и весело пузырилась разлитая газировка, под головой трупа растекалась лужица ярко-красной крови, которая, смешиваясь с колой, приобретала странный коричневый оттенок.
– Чего ты замер? – Крик Михалыча привёл Соболева в чувство. – Помогай поднять эту хреновину.
Он подбежал к холодильнику и, схватившись за верхнюю часть, потащил его вверх. Кирилл тут же оказался рядом и, стараясь не смотреть на замершую навсегда Любку, стал помогать опытному мастеру.
– А ты что застыл? – отдуваясь, крикнул Михалыч охраннику. – Вызывай скорую.
Холодильник подняли. Михалыч тут же опустился на одно колено и склонился над телом продавщицы.
– Херово, – констатировал он. – Стекляшку даже страшно вынимать, так глубоко вошла.
Он взял один из осколков, лежащих на полу, и поднёс к лицу продавщицы.
– Ясно…
Затем Михалыч отстегнул от пояса штатный фонарик и посветил в уже остекленевшие глаза Любки.
– Ну, понятно…
Соболев наблюдал за действиями старого мастера и думал, что рано ещё говорить о его списании. Вот он – с похмелья, вонючий, злой, помятый, а так получается, что первый среагировал на ситуацию. И делает всё, как надо. Да, женщине он уже ничем помочь не может, но а если бы смог? Вот если бы смог, то наверняка бы спас жизнь, пока Соболев тут стоял бы в шоке и ступоре. Нет, рано они списали старого мастера. Рано.
– Она умерла? – Оксана сильно вцепилась в плечо Кирилла.
– Да.
– Какого… она вообще?.. – прохрипел Михалыч, но осёкся и достал из кармана папиросу. – Кирюх, есть зажигалка?
Соболев потянулся к нагрудному карману.
– Пойдем покурим, – не предложил, а почти приказал старый мастер и первым направился к выходу.
Соболев последовал за ним, ведя за собой, как на прицепе, не отпускавшую его руку стажёрку. Они вышли на улицу, а охранник остался в магазине. Похоже, прежде чем позвонить в скорую, он набрал своему начальнику и теперь слушал инструкции.
– Чего она вообще туда полезла? – закуривая, спросил Михалыч.
– Неугомонная потому что, – ответил Соболев, доставая трясущимися руками свою пачку.
– Надо было выгнать её из магазина. Это правила, Кирюх, это азы.
– Да знаю я. – Почему-то очевидная вещь вызывала у Соболева раздражение. Наверное, потому что он чувствовал свою вину.
– Я её выгонял. Она не выгонялась.
– Инструкции, Кирюх, – продолжал Михалыч. – Против инструкций не попрёшь.
