– Я вот не понимаю, – спросила Оксана, – а как это работает? Ну вот вынесли вы взрывчатку, и всё, чего бояться-то? Она стопудово не должна же была взорваться в машине или ещё где.
– Не, мы это уже проходили, – ответил Лёха и подмигнул Соболеву. – Уж не знаю, как это работает, да и никто не знает, но если сигнал сработал, то ситуация обязательно должна произойти. Если бы мы немножко у него в квартире не повзрывали, то оно бы само нашло выход. А там уж бабушка надвое, либо в машине весь заряд, либо в доме какой-нибудь газ. Мы же не знали, на что сигнал сработал.
– Но это нелогично, – не согласилась Оксана. – Если вы всё предусмотрели и исключили все возможности, то и произойти ничего не должно было.
– Нелогично, – вмешался Соболев. – У нас ещё при Советах придумали некую закономерность. Даже формулы какие-то вывели. Что-то там про вероятностные механизмы возникновения ситуаций. Да никто уже и не заморачивается. Нет, есть, конечно, ученые, которые каждый год защищают работы, открывая новые принципы такого процесса, только это ничего не меняет. Мы знаем, что нельзя исправить то, что должно произойти, но можно минимизировать потери, этим и пользуемся. В общем, в этом-то и состоит наша основная работа.
– Приехали, – констатировал Лёха, когда рабочий уазик остановился. – Погоди, а это не Михалыча дом? Толь?
– Я сюда в первый раз приехал, – отозвался водитель.
– Я тоже у Михалыча никогда не был, – пожал плечами Соболев и снова почувствовал себя чужим среди триггеров.
– Вот блин. – Лёха распахнул дверь и стал оглядываться. – Нет, точно его дом. Сто процентов. Мы вон в той беседке с ним… это. Курили. А какой там адрес в заявке?
Соболев был в таком состоянии, что совсем забыл посмотреть лист ситуации. Назвал дом и улицу со слов диспетчера, а точного адреса ещё не видел.
– Третий подъезд, шестьдесят седьмая квартира.
– Офигеть, – только и сказал Лёха. И Соболев не стал его переспрашивать. Он уже понял, что значило это «офигеть».
– Долго едете, молодёжь, – вместо приветствия сказал Михалыч, открыв дверь. – Я уже и чайник успел скипятить, и даже тосты сделал, правда, они успели остыть.
– Сразу видно, наш человек, – не смущаясь, заходя в квартиру, сказал Лёха.
– Ты уже знаешь, что будет? – спросил Соболев.
– Откуда? – удивился Михалыч, – диспетчерского пульта у меня здесь нет, а на кофейной гуще я не гадаю. Могу предположить – либо утечка, либо «кз».
– Второе, – усаживаясь за стол, ответил Лёха. – А вареньица у тебя нет?
– А может, тебе ещё и блинов испечь, – усмехнулся Михалыч. – Так жуй. Да и вы проходите, чего в дверях стоять. Время-то наверняка ещё есть. Кто сегодня за рулем, Толик или Витёк?
– Анатолий, – ответил Соболев, усаживаясь за стол. Рядом с ним примостилась и стажёрка.
– Не успел с ним наладить отношения, – поморщился Михалыч, – можем и его позвать?
– Не стоит, – заметил Соболев, – у нас здесь не вечер встреч.
– Суров, – снова усмехнулся Михалыч. – Чайку хоть попьешь?
– Давай. – Кирилл немного смутился замечанием бывшего начальника. Неужели он и вправду изменился, получив повышение? В себе он такой перемены не заметил, хотя груз свалившейся на него информации в последнее время сильно ему подпортил настроение и сон.
Михалыч не стал больше прикалываться над бывшими сослуживцами и пошёл наводить чай. Он достал четыре неодинаковые кружки, кинул в них чайные пакетики и залил кипятком. Пока он возился с чаем, Соболев попробовал оценить обстановку. Жил Михалыч небедно, на кухне стояла приличная мебель, на которой взгромоздилась современная и тоже не дешёвая техника. Правда, сам бывший старший мастер сдал, как-то сгорбился, потускнел, обычные его мешки под глазами приобрели совсем уж устрашающие размеры. Похоже, после увольнения он не выбирал занятие, предпочитая заливать скуку дружественным напитком.
Соболев знал, что Михалыч не жил с семьёй. В их работе супруги редко выдерживали режим работы триггера и постоянную опасность на выездах. Тем не менее дома у старшего мастера было чисто, хоть и неуютно. Особенно нелепо смотрелась большая картина маслом, висевшая на свободной кухонной стене. На ней был изображён волк, схвативший за шею косулю в заснеженной степи. Картина очень натуралистично показывала убийство, с выражениями глаз, запёкшейся на клыках кровью и подёрнутой льдом шерстью. А с учетом того, что весь этот кошмар был заключён в массивный багет, под которым было страшно сидеть, уместность этой живописи на кухне даже не обсуждалась.
– Нравится? – спросил Михалыч, заметив, как Соболев разглядывает картину.
– Ну, так, – пожал плечами Кирилл. – Давай мы все-таки просканируем квартиру, пока не разморило от чая.
– Работа прежде всего, – согласился Михалыч, лукаво сверкнув глазами.
Соболев сам полез в сумку и достал портативный сканер. Квартира Михалыча была не такой большой, чтобы просить ещё кого-то помочь, поэтому Кирилл самостоятельно обошел квартиру, морщась, когда его прорезиненные ботинки наступали на чистые ковры.
– Похоже, на кухне, – заявил Соболев, вернувшись к остальным. – Не пойму только, где. Так, ну-ка все замерли и не создаем помехи.
Кирилл вращал сканером в разные стороны, пока не замер. Сканер просигналил куда-то за спину Михалычу.
– Что у тебя там? – спросил Соболев.
– Там у меня скрутка, – тяжело вздохнул Михалыч. – Так и знал, что надо было паять. Варочную панель буржуи без розетки продавали. Да ещё и провод коротенький, пришлось удлинять.
– Удлинил, – усмехнулся Лёха. – Ничё, Михалыч, и на старуху бывает проруха. Не боись, мы тебе по блату, как своему, сейчас всё красиво сделаем. Ксюх, достань у меня фольгу из пакета, там, рядом с тобой.
– Я Оксана, – ответила стажёрка и потянулась за пакетом. – А зачем фольга?
– Это так триггеры несгораемый настил называют, – объяснил Соболев и взял из рук Оксаны пакет. – Смотри, она толстая. Здесь соединение асбеста и керамики, а сверху отражающая пленка, потому её фольгой и называют. Мы сейчас застелем её вокруг очага и минимизируем повреждения от огня, который может вспыхнуть.
– По-любому вспыхнет, – весомо заметил Лёха. – Скрутки обычно сразу вспыхивают. Дымить ещё так неприятно начинают.
– Сам сделаешь? – спросил Кирилл Алексея.
– Конешн, – ответил тот, – всё будет в лучшем виде.
– А где у тебя курить можно? – спросил Соболев у Михалыча.
– На лестнице, – строго ответил тот. – Правда, там тоже нельзя, но здесь нельзя больше. Пойдем, я с тобой выйду.
– А мне с вами можно? – попросилась Оксана.
– Нет, – резко ответил Соболев. – Во-первых, ты не куришь, а пассивное курение – сама знаешь. А во-вторых, ты лучше посмотри, как Алексей настил делает. Тебе в работе это не раз пригодится.
