– Он тоже говорит, что надо перезагружать. Но, Кирюх, как? Я в тюрьму садиться из-за этого не хочу. У вас на месте что?
– Непонятно пока. Всё проверили, осталась крыша. Ты, давай, знаешь что? Ты не перезагружай пока. Я думаю, ребята чердак быстро пройдут, там их две бригады. Так что минут через двадцать отзвонюсь. Продержишься?
– Постараюсь. – Голос диспетчера стал более спокойным. – Только, Кирилл, а если подтвердится?
– Тогда у тебя законные основания не перезагружать. Хотя если подтвердится, то вряд ли это уже будет важно. Тогда забирай своих и валите подальше от города. У тебя минут сорок будет в запасе.
– Ладно, жду звонка.
– Давай.
Соболев убрал телефон. Нехорошо как всё получается! И Валерий Игоревич явно что-то мутит.
Главного мастера Соболев встретил ещё в вестибюле, вместе с остальными триггерами. Стас что-то показывал Михалычу на планшете, остальные чехлили щупы и собирали оборудование. Увидев Соболева, Михалыч оторвался от планшета и пошёл ему навстречу.
– Ну, что? – спросил он.
– Хрень какая-то… Рома говорит, что система дала ошибку, и Казанцев просит её перезагрузить, чтобы неверный отчет стереть. Я попросил подождать немного.
– А чего ждать? – резко спросил Михалыч.
– Ну, – Соболев немного стушевался – вопрос звучал обвиняюще, – пока мы не закончим проверку.
– Закончили уже, – сквозь зубы процедил старший мастер. – Никто ничего не нашёл.
Михалыч повернулся в сторону триггеров и о чём-то задумался.
– Так это хорошо же. – Кирилл не понимал его настроения. – Ошибка, значит. Ничего не случится.
Михалыч бросил на Соболева острый взгляд.
– Ты уверен? Ты же тоже не первый год работаешь. Много у тебя таких ошибок было?
– Не было ни одной, – пожал Кирилл плечами, – но всё бывает в первый раз.
– Ишь, какой ты везучий. Я вот двадцать пять лет работаю, а тоже ни одной ошибки не видел. Ещё когда на перфокартах нам вызовы присылали, даже тогда не было. А тут системы с мегапроцессорами, и они, значит, ошибаются. Так?
– Да запросто. У тебя что, комп никогда не зависал? Постоянно какие-то лаги бывают.
– Бывают, – кивнул Михалыч, – только вот так, чтоб два раза подряд случались сбои, это уже похоже не на «всякое». В этом уже есть какая-то система. Ладно. Сколько там до ситуации должно было остаться?
– Сорок три минуты ещё. А почему два раза подряд?
– Да было недавно, – тихо проговорил Михалыч. – Думал, спьяну показалось.
– Что показалось?
– Может, и правда, – Михалыч вяло махнул рукой, – показалось. Словно все лампочки разом покраснели.
– Но это невозможно!
– Ага. – Старший мастер что-то прикидывал в уме. – Сорок три минуты, говоришь? Так, давай к машине, там разберёмся.
– И вы все, – скомандовал он остальным, – тоже давайте к машине. Оборудование берите и рассаживайтесь. Ждать никого не будем.
Обычно после ситуации настроение поднимается. Ты опять сделал что-то хорошее, спас кого-то или что-то, ты герой, и ты решил задачу. Соболев где-то читал, что удовольствие от решения сложных задач вполне сравнимо с иными удовольствиями. Что-то там в мозге происходит, выбрасываются эндорфины, и чувствуешь блаженство. Но не в этот раз. Кирилл смотрел на лица триггеров и понимал, что и они чувствуют примерно то же самое. Что-то непонятное происходило, что-то такое, что происходить не могло. Ребята сидели, потупившись, словно двоечники, не справившиеся со сложной задачей.
Дверь уазика громко захлопнулась, и с переднего пассажирского сиденья на мастеров уставились серьёзные глаза Михалыча.
– Ну что, пацанва, уезжаем несолоно хлебавши?
В ответ он получил нестройный гул подтверждения.
– У меня предложение, – продолжил старший, – не могу просто так уехать. Есть все-таки ощущение, что мы просто не нашли. А значит, бэмц должен случиться. Хочется убедиться. Я не предлагаю ждать здесь. Давайте на Крутой лог отъедем, подальше, и там посмотрим? Если тут будет возгорание или взрыв, мы всё равно увидим. И пожарка заорёт, и наша, может быть, наконец сработает. А? Что думаете? Я не настаиваю. Но, блин, хочется быть уверенным, а не ждать, пока на голову калий с магнием посыплются.
– Я – за, – сказал Стас. – Первый раз такая петрушка, что после выезда ничего не нашли.
Михалыч кинул на Соболева красноречивый взгляд.
– Я тоже, – сказал Заур.
Остальные мастера согласно покивали.
– Кирилл? – Михалыч смотрел на Соболева.
– Начинает напрягать, что ты меня выделяешь. – Соболев досадливо поморщился. – Что я, рыжий, что ли? Без обид, Стас.
Стас ухмыльнулся в рыжие усы.
– Что мне, не интересно, что ли?
– Чего ты, Михалыч, в самом деле, – сказал Заур. – Все согласны, поехали.
«Буханка» тронулась, издав протяжный скрип. Вот парадокс, работа с техникой, которая стоит миллионы, один щуп по цене, как «жигули», а ездить приходилось на каком-то ведре.
Соболев выставил на своих часах таймер обратного отсчета. Тридцать пять минут. Обещал Роме позвонить. Он взял телефон и набрал номер.
– Рома? Перезагружай.
Михалыч услышал голос Кирилла, повернулся и как-то странно, с прищуром посмотрел на него.
– Да, Ром, всё в порядке, – Соболев не замечал взгляда старшего, – ничего не нашли.
Михалыч отвернулся и кивнул каким-то своим мыслям. Кирилл оглядел салон, поймал пару взглядов. Эх, надо ему чаще бывать на корпоративах, чувствует себя, как Золушка на балу. О чём они все молчат?
Уазик остановился на полянке. Прекрасная полянка, если б она не была так удачно расположена. Вид отсюда действительно открывался чудесный – весь город как на ладони. Наверное, поэтому место явно пользовалось популярностью у местных и не очень гуляк. Повсюду валялись использованные презервативы, стекла и прочий бытовой мусор. Так и живём, восхищаемся видами и гадим под себя. На душе Соболева было как-то мерзко: и от этого вида, и от текущей ситуации. Мастера смотрели на пасмурный весенний город и не говорили ни слова. О чем тут можно говорить? Пугала неопределённость – самая страшная вещь на свете. Кирилл посмотрел на часы. Оставалось восемь минут.
Тишину можно было резать ножом. Кто-то курил, кто-то мерил шагами замусоренный травяной «плацдарм». Михалыч стоял поодаль, облокотившись на кабину автомобиля.
– Минута! – пролетело кем-то брошенное в воздух тревожное оповещение.
Соболев посмотрел на часы.
Триггеры, не сговариваясь, повернулись в сторону завода и как по команде замерли, превратившись на эти секунды в восковые фигуры. А завод стоял как ни в чём не бывало. Лёгкой дымкой смога был окутан первый этаж, слегка искажая бирюзовый цвет стен завода. Секунды тягучими каплями тащили время.
