— Это мой юный спутник Гиакинф, — улыбнулся Феб, подталкивая мальчика вперед. — Прошу любить и жаловать.
По рядам собравшихся пролетел вздох восхищения. Умеет Феб попасть в самую точку. Элегантен, как всегда. И, как всегда, на полшага впереди остальных. Прямо-таки наступает на пятки Зевсу. Это вызывающе.
— Останься здесь, в саду, — шепнул гипербореец на ухо Гиакинфу. — Афродита, душечка, ты ведь разрешишь Эроту поиграть с моим другом в мяч?
Ослепительная улыбка прекраснейшей из богинь была ответом. Гиакинф кожей ощущал, как все здесь восхищаются и завидуют его господину. В этой блестящей зависти и изысканной вражде таилась главная опасность. На мгновение мальчику захотелось закричать в спину Аполлону, поднимавшемуся по лестнице, держа Афродиту за локоток: «Не входи!» Но Феб, кажется, чувствовал себя тут как дома.
— Пойдем, поиграем.
Гиакинф обернулся. За его спиной стоял чернявый загорелый мальчик и подбрасывал в руках золотой диск.
— Ты Эрот? — спросил он.
— Нет. — Тот рассмеялся. — Я Ганимед. Виночерпий. Но сегодня боги будут решать дела на трезвую голову. Я им не нужен.
В большой зале не было потолка, и золотистые тучки проплывали прямо между колоннами. Со стен смотрели черные фигуры на охристо-красном фоне, изображавшие деяния богов. Собравшиеся начали рассаживаться, и Аполлон едва не поперхнулся нектаром, осознав, что возлег прямо под фреской Зевса-Загрея, отсекающего Серпом чудовищные яйца Кроноса.
Горе побежденным.
— Я собрал вас, — голос Громовержца вывел его из задумчивости, — ибо того требуют обстоятельства. — Зевс возлег во главе стола и озирал богов, как пастух свое стадо. — Смертный Геракл совершил назначенные ему двенадцать подвигов. И теперь, если следовать данному слову, мы должны взять его живым на Олимп, где он пребудет среди нас как равный.
По залу пробежал испуганный шепот. Все были наслышаны о похождениях Геракла. Если они и казались не по силам смертному, то отнюдь не потрясали богов, каждый из которых мог вращать мир на пальце. Их удивляли бесстыдство и шум, с которыми герой совершал свои подвиги.
— Геракл сначала устроил дебош на земле, а потом перевернул все вверх дном у меня в тартаре! — запальчиво крикнул Аид.
— Неужели ты позволишь ему добраться до небес? — едва сдерживая тревогу, спросила Геро. — Мой бедный сад!
— Бедный сад! — без всякого почтения передразнила ее Афродита. — Бедный Олимп! Стоит только пустить сюда этого громилу, и на расстоянии трех тысяч локтей не останется ни одной беседки, ни одной аркады, ни одного укромного уголка!
— Уж тебе бы лучше помолчать, любительница укромных уголков! — накинулась на племянницу Гестия. — Если Геракл появится здесь, ты будешь первая, кому он задерет юбку! Я своими глазами видела, во что превращаются дома, где имел несчастье останавливаться этот разбойник! У нас не будет ни стен, ни дверей, не говоря уже о столах и стульях!
— Столах и стульях? — оживился Гефест. — Я скую вам новые. Давайте ломать мебель!
Звонкая пощечина Афродиты отрезвила супруга.
Аполлон скосил глаза на скатерть, покрывавшую стол. Она была украшена печально знаменитыми вышивками Арахны.
Язвительная ученица Афины изобразила богов как раз в такие минуты теплого семейного общения. За что и поплатилась. Паллада не любила злых шуток. Она превратила заносчивую пряху в паучка, который, сидя под застрехой, вечно плетет свою паутину и вечно прячется от метлы.
И поделом. Нечего мешаться в дела небожителей! Аполлон оглядел зал. Но, черт возьми, как похоже! Дом, дом, милый дом… Он заметил снующую между богами полупрозрачную фигурку. Это была Эрида, богиня раздоров. Она наклонялась к каждому и шептала ему на ухо обидные слова, которые боги, не задумываясь, кричали в лицо друг другу.
Ни слова не говоря, Феб встал, схватил Эриду за ухо и под гул одобрения очнувшихся небожителей вышвырнул из зала. При этом он дал ей хорошего пинка.
— Ты предлагаешь мне взять этого баламута к себе на дно морское? — похохатывал Посейдон. — Уволь, братец. Я всегда стараюсь поскорее доставить корабли, на которых плавает Геракл, к берегу. Чтоб он, не дай бог, не задержался в моей стихии!
Оказывается, спор за столом продолжался, но в куда более мирном тоне. Собравшиеся начали шутить и выдвигать разные предложения. Одно дельнее другого.
— Голосую, бросить его в вулкан! — смеялся Гефест. — Пусть раздувает угли.
— Почему бы не затравить его собаками? — пожала плечами Артемида. У нее на все случаи жизни имелось одно безотказное средство — охотничьи псы.
— Но как быть со словом? — Зевс казался очень мрачен и не разделял общего веселья. — Я дал клятву.
Честная Афина стояла за исполнение обещанного. Аполлон прищурился: неужели она и правда такая дурочка? Где и когда боги исполняли обещания? Нет, Паллада была себе на уме и строила честолюбивые планы. Если Геракл окажется здесь, то обязательно сцепится с Аресом. Пойдут побоища. Два таких забияки за одним столом… Зевс будет вечно прибегать к помощи Афины для усмирения противников. Ее влияние на Олимпе несказанно возрастет.
— А что скажешь ты, Аполлон? — прокатился над столом голос Громовержца. — Нам говорили, будто ты лишился разума. Докажи, что это не так. Дай мудрый совет.
Лучник поднялся с места.
— О Лучезарный, — поклонился он. — Если ты впустишь Геракла на Олимп, то всем богам придется поискать другую гору. Повыше и понеприступнее.
Его слова были встречены смешками и одобрительными хлопками.
— Если же ты не примешь Геракла, смертные скажут, что олимпийцы их обманули, перестанут нам доверять, приносить жертвы и чего доброго найдут себе других богов.
В зале повисла тишина. Об этой перспективе никто не подумал. Многие глянули в свои чаши. Нектар нектаром, но то, что на небесах золотая амброзия, на земле — жертвенная кровь.
«Глупцы. Боги зависят от смертных так же, как смертные от богов». Этого Аполлон не сказал вслух.
— Мы видим, что ты не терял рассудка, — с раздражением бросил Зевс. — Но в чем твой совет?
— Тянуть, о Громокипящий. Тянуть до бесконечности. Подвигов двенадцать. Объяви, что часть из них не засчитана. Например, за расчистку конюшен Авгия Геракл получил плату. При чем же тут воздаяние от богов? Можно найти и другие спорные подвиги.
— Я этим займусь, — поддержал Гермес. — Пока Геракл блуждал по свету, он много где накуролесил. Гидру, кажется, убил не в одиночку. Разве это подвиг?
Геро слушала их и молча улыбалась. Она так ничему и не научила своих детей. Совершая деяния, человек непременно грешит. Надо заставить его искупать грехи. И так до бесконечности. Зевс, Аполлон и Гермес тянули линию времени, а следовало замыкать ее в кольцо. А так… Есть начало, будет и конец, сколько ни подставляй препятствия.
