«А я думал, ты больше всего боишься скифов», — хмыкнул Левкон.
— Наверное, меня еще не хватились, — вслух сказал он.
— Хватятся, — с трудом проговорила Колоксай. — Скоро первая дойка. Женщины выйдут к скоту. Но нам уже все равно.
Гиппарх не разделял ее уверенности. Пугает скифов лес или нет — надо уносить отсюда ноги. И как можно скорее. Беда в том, что он и сам не мог сдвинуться с места от усталости. А Арета, пробежавшая большое расстояние по степи, и подавно. Когда она все же заставила себя встать, розовая полоса восхода уже разгоралась на горизонте. Дружный рев коров в скифском стойбище долетал даже к подножию холмов, хотя ни кибиток, ни шатров отсюда не было видно.
Теперь с оружием у них было плохо. Левкон потерял меч, а лук и горит у него отобрали скифы. Арета, повздыхав, отдала ему свой акинак, а сама удовлетворилась длинным широким кинжалом. Спутники начали карабкаться вверх. Подъем не был крутым, невысокие сосны с красными стволами, разбросанные тут и там по склону, скорее напоминали рощу, чем лес. Между ними можно было водить хороводы, но нельзя спрятаться. Отсутствие подлеска пугало. Но по мере того, как беглецы взбирались все выше, лес становился гуще. Сквозь хвойный ковер под ногами во многих местах пробивались кустики черники. Гиппарх знал, что дальше пойдут заросли орешника и кизила, пока на вершине плато деревья снова не начнут редеть. Им еще ни разу не попалась, ни одна тропа. Это успокаивало: значит, вокруг нет людей.
— По этому склону никто не ходит, — подтвердила Арета. — Здесь есть несколько святилищ в земле. Все боятся их жриц.
Решив, что со жрицами он как-нибудь да справится, Левкон перестал глазеть по сторонам и уставился себе под ноги. Следовало поблагодарить Колоксай за помощь, да язык не поворачивался. Гиппарх дозрел до разговора во время привала. Меотянка уже развязала мешок и вытряхнула остатки еды: пару зачерствевших ячменных лепешек и полоску соленого мяса. Воды они пока не нашли, и сухой хлеб колом встал в горле.
— Я должен сказать тебе спасибо, — начал Левкон.
— Должен — скажи, — буркнула Колоксай.
— Не знаю, почему ты вернулась…
— Я привыкла заботиться о своем имуществе.
Всадница вовремя отскочила. Лицо ее спутника побагровело от гнева, и руки сами собой сжались в кулаки.
— Я не твое имущество! — выкрикнул он.
Колоксай подняла на него глаза, в них не было насмешки.
— Давай заключим договор, — серьезно сказала она. — Мы вряд ли дойдем. Но вдруг нам повезет…
Левкон выжидающе смотрел на нее.
— Если на киммерийской стороне мы первыми наткнемся на греков, ты отпустишь меня, — продолжала Арета. — Если на меотов — я тебя.
Гиппарх прищурился. С одной стороны, сделка была выгодной. С другой… слово, сказанное сейчас, ничего не значило.
— Согласен, — наконец кивнул он. — Хотя, если помножить твою удачу на мою, получится просто царское везение. — Он скривился.
— Что такое «помножить»? — Арета пробовала разжевать кусочек соленого мяса, и на ее лице была написана крайняя сосредоточенность.
Левкон вспомнил, что меоты умеют только складывать, и пустился в длинные объяснения, подтверждая свои слова палочками и камнями. Но, наткнувшись на непроницаемый барьер степной тупости, бросил это гиблое дело. После короткого привала путники пустились на поиски родника. Запасов воды не осталось. На дне меха плескалась какая-то подозрительная жижа, но пить ее ни гиппарх, ни Арета не рисковали. Меотянка прислушивалась и норовила влезть в каждую ложбинку в поисках ключа, пока ее спутник не заявил:
— По здравом рассуждении, возле святилища должна быть вода. Не знаешь, где эти капища?
Колоксай пожала плечами.
— Ну ясно же: иди на север, обязательно наткнешься. Только жрицы обычно хорошо стреляют. Ты не боишься?
Станет он бояться каких-то жриц!
— Если мы найдем родник, — вздохнул Левкон, — то обязательно наткнемся и на нимф. Так и так за воду придется драться.
Они пошли на север, и вскоре Арета разглядела в траве под ногами слабую тропинку. Не похоже, чтоб ею пользовались часто. На взгляд гиппарха, она была присыпана еще прошлогодней хвоей. То и дело стали попадаться известняковые плиты, пробивавшиеся на свет из-под земли. Но звука журчавшей по камням или падающей воды не было слышно. Как и шепота чьих-либо шагов.
— Здесь никого нет, — вдруг сказала Арета, потянув носом воздух. — Живыми не пахнет. Но они здесь. — Меотянка поежилась. — Я чувствую. Уйдем отсюда.
Ее последние слова прозвучали почти жалобно.
— Нет. — Левкон покачал головой. — Нам нужна вода, и мы ее возьмем. Я тоже чувствую: уже скоро. — Он попрыгал на земле, которая здесь была более сырой и упругой, чем на остальном склоне.
Чуть впереди по тропинке спутникам открылся большой известняковый навес, а над ним шесть темных углублений в земле.
— Я не пойду туда. — Арета вцепилась гиппарху в руку. — Там мертвые.
— Никаких мертвых тут нет. — Левкон первым углубился под навес. Чтоб попасть внутрь, ему пришлось согнуться.
Здесь в плоском каменном полу вода, струившаяся по стенам, вымыла два неглубоких бассейна, которые, видимо, использовались когда-то как водосборники. Сейчас их края выглядели заиленными, а все вокруг казалось брошенным. Входя в грот, мужчина переступил через высокие заросли травы, которые непременно были бы вытоптаны, если б бассейнами пользовались. Сев на корточки, Левкон погрузил мех в воду и стал смотреть на выходившие из него большие пузыри. Арета под навесом так и не появилась, но, судя по звукам шагов над головой, она все-таки взобралась наверх, чтоб заглянуть в пещерки. Слабый возглас спутницы заставил гиппарха выпустить мех и, схватившись за акинак, броситься вверх по дорожке.
То, что он увидел в первой же из пещер, объясняло заброшенность места. Шесть старушечьих тел свисали с потолка вниз головой. Убиты они были давно и успели совершенно высохнуть. Их не пощадили птицы и мелкие обитатели леса. Мыши роились на полу пещеры целым клубком, догладывая оторванную кем-то более крупным — лисой или лаской — руку.
Левкон подхватил Арету как раз в тот момент, когда она попятилась из пещеры и готова была оступиться на крутой дорожке вниз.
— Хотя они мертвы, — сказал мужчина, — я не уверен, что нам нечего бояться.
Меотянка кивнула:
— Это жрицы источника.
— Интересно, кто не побоялся их прикончить? — Гиппарх поморщился. — Всех шестерых.
— Ты ничего не слышал о бандах в горах? — медленно спросила Арета.
— В горах всегда банды, — пожал плечами Левкон. — Но чтоб на жриц…
— Именно на жриц, — вздохнула спутница. — Их называют «женоубийцами».
— Это к которым сбежал наш сумасшедший царь, когда Тиргитао все-таки решила его сжечь? — Гиппарх почесал нос.
