— А можно сделать что-нибудь, чтобы все-таки внести их в наши планы на не столь отдаленное будущее? — кротко спросил лорд Маккон, смещаясь так, что его покусывания, как поняла Алексия, стали сказываться на его внешности не меньше, чем на ее внутренностях. Она была отчасти шокирована, отчасти заинтригована мыслью о том, что сейчас, пока он голый, можно было бы увидеть, как это выглядит на самом деле. Конечно, она разглядывала наброски с раздетыми мужчинами — исключительно в познавательных целях. Ей стало любопытно, отличаются ли размеры определенных частей тела оборотня от тех же частей обычного человека. Вероятно, они больше? Разумеется, когда мисс Таработти касалась лорда Маккона, в нем не должно было проявляться никаких сверхъестественных анатомических деталей, однако исключительно из научного интереса она на ладонь отодвинула нижнюю часть своего тела от его и посмотрела вниз. Однако увидеть хоть что-то помешала сбившаяся между ними в комок юбка.
Граф превратно истолковал ее движение и решил, что она хочет быть от него подальше, поэтому собственническим жестом притянул назад, к себе. А еще засунул ногу между ног Алексии, стараясь отодвинуть попадавшиеся на пути многочисленные юбки.
Мисс Таработти испустила фальшивый страдальческий вздох.
Граф вернулся к покусываниям и поцелуям, покрывая ими шею мисс Таработти по всей длине. Это вызвало у нее самый что ни на есть смущающе-живительный трепет, пробежавший вверх-вниз по бокам, вдоль ребер и по нижним областям тела. Это было почти неловкое ощущение, как будто кожа зачесалась вдруг с внутренней стороны. Вдобавок благодаря тому, что граф был раздет, она все больше узнавала о том, что кое-какие иллюстрации из книг ее отца, оказывается, совершенно правдивы. Но все же эти самые книги не совсем точно описывали ситуацию.
Лорд Маккон запустил руку ей в волосы.
Вот и снова плакала моя прическа, подумала Алексия, когда он избавил ее от добытой с таким трудом ленты.
Граф потянул за черные локоны, чтобы голова мисс Таработти сильнее откинулась назад и было еще удобнее ласкать ее шею.
Мисс Таработти решила, что есть нечто сокрушительно эротичное в том, чтобы тебя, полностью одетую, обнимал обнаженный мужчина, прижимаясь всем большим телом от груди до ступней.
Из-за того что Алексии никак не удавалась увидеть, как выглядит граф спереди, она решила прибегнуть к другому способу, который показался ей лишь немногим хуже, а именно к помощи рук. Она не была до конца уверена, пристало ли молодой леди так себя вести в подобной ситуации, но, с другой стороны, большинство молодых леди просто изначально в них не попадают. Если сказала «а», надо говорить и «бэ», решила она. Мисс Таработти всегда была из тех, кто пользуется моментом. Вот она и воспользовалась.
И лорд Маккон, и та его анатомическая деталь, за которую она теперь решительно взялась, отчаянно дернулись.
Мисс Таработти разжала пальцы.
— Ой, — сказала она, — мне что, не следовало этого делать? — и она пристыженно замолчала.
Граф поспешил ее обнадежить:
— Что вы, что вы, конечно, следовало! Я просто не ожидал, — и он с готовностью прижался к ней.
Безусловно, несколько смущенная, но в основном сгорающая от любопытства (разумеется, исключительно исследовательского) Алексия продолжила свои изыскания, на этот раз действуя чуть более нежно. Кожа в области ее исследований была очень мягкой, а сама эта область гнездилась в волосяной поросли. В процессе эксперимента граф производил изумительные звуки. Интерес Алексии быстро возрастал, однако ее также все сильнее и сильнее заботил вопрос организации последующих действий, какими бы они ни были.
— Э-э, лорд Маккон? — осторожно шепнула она наконец.
Граф рассмеялся:
— Алексия, сейчас у тебя нет выбора; ты просто обязана звать меня Коналлом.
Алексия сглотнула. Граф губами почувствовал это ее движение.
— Коналл, не слишком ли мы далеко зашли? Учитывая обстоятельства.
Граф заставил Алексию откинуть голову, чтобы посмотреть ей прямо в глаза:
— Что ты такое теперь болтаешь, невозможная женщина? — его коньячные глаза покрылись поволокой страсти, он тяжело дышал.
Алексия была шокирована, обнаружив, что ее дыхание тоже категорически нельзя назвать размеренным.
Она наморщила лоб, подбирая верные слова:
— Ну, разве подобные забавы не принято устраивать в постели? А еще они в любой момент могут вернуться.
— Они? Кто «они»? — граф явно не поспевал за ее мыслью.
— Ученые.
Лорд Маккон издал сдавленный смешок:
— Ах да… А мы, конечно, не хотели бы, чтобы они узнали слишком много о межвидовых отношениях, ведь правда?
Потянувшись свободной рукой, он высвободил из рук Алексии объект ее исследований. Мисс Таработти была несколько разочарована, пока он не поднес ее кисть к губам и не поцеловал.
— Мне не хочется торопить события, Алексия. Ты невыразимо соблазнительна.
Она кивнула, слегка боднув его при этом лбом:
— Это чувство взаимно, милорд. Не говоря уже о том, что неожиданно.
Он, похоже, принял это за поощрение и перекатился так, что мисс Таработти оказалась под ним. Нависая над ней сверху, он теперь лежал у нее между ног так, что нижние части их тел соприкасались.
От внезапной передислокации Алексия пискнула. Она не знала, радоваться или огорчаться тому, что дамская мода предписывала носить на себе множество слоев всевозможных тканей, потому что сейчас лишь они препятствовали более близкому контакту и — Алексия была в этом практически уверена — межполовому единению.
— Лорд Маккон, — начала она самым что ни на есть чопорным тоном заправской старой девы.
— Коналл, — перебил он, откинулся назад, и его руки принялись странствовать по ее груди.
— Коналл! Сейчас не время!
Проигнорировав ее слова, он спросил:
— Как расстегивается это проклятое платье?
Платье цвета слоновой кости застегивалось на спине, там тянулся длинный ряд из множества крошечных перламутровых пуговичек. Хоть Алексия и не ответила графу, тот в конце концов обнаружил их и принялся расстегивать с быстротой, которая свидетельствовала об изрядном опыте обращения с дамскими туалетами. Мисс Таработти почувствовала было недовольство этим фактом, но потом решила: это к лучшему, что один из них так поднаторел в вопросах плотской страсти. К тому же странно было ожидать от прожившего на свете более двухсот лет джентльмена соблюдения целибата.
В мгновение ока он ловко расстегнул достаточно пуговиц, чтобы избавиться от верхней части платья и обнажить ту часть груди Алексии, которая выступала из корсета. Он наклонился и принялся целовать то, что явилось его взору, но вдруг остановился, резко подался назад и сказал хриплым от подавляемого желания голосом:
