— Я думала, что слишком люблю командовать, — сказала она.
— И я предоставлю тебе целую стаю, сможешь командовать ею, сколько угодно. Пусть привыкают к дисциплине, а то я на старости лет развел вольницу.
В этом мисс Таработти очень сильно сомневалась.
— Я думала, ты не выносишь моих родственников.
— Я же не на них женюсь, — начал он и стал медленно приближаться к ней, потому что чувствовал, как слабеет ее решимость.
Мисс Таработти не была уверена, что это его приближение к добру. Правда, вид на те части его тела, которые особенно ее тревожили, начал ухудшаться, но по выражению его лица можно было сказать, что поцелуи вот-вот возобновятся. Алексия не могла понять, как она ухитрилась оказаться в таком невыносимом положении.
— Но я высокая и смуглая, и у меня большой нос, и все остальное тоже большое, — она сделала слабое движение рукой в сторону собственных бедер и грудей.
— М-м-м, — протянул граф, целиком и полностью с ней соглашаясь, — ты совершенно права.
Он счел интересным то, что Алексия не упомянула тех препятствий, которые были на уме у него самого: его возраста (почтенного) и его статуса (сверхъестественного). Однако граф не собирался подкидывать ей новые поводы для возражений и давать козыри против самого себя. О его собственных заботах они смогут поговорить позднее — и предпочтительно после свадьбы; это, мысленно скривился он, в том случае, если им удастся выжить в нынешней переделке и дойти до алтаря.
Алексия наконец перестала ходить вокруг да около и подобралась к тому, что ее действительно тревожило. Она опустила взгляд на свою свободную руку, уставилась на нее, как будто там было что-то интересное, и сказала:
— Ты меня не любишь.
— Кто сказал? — с довольным видом спросил альфа. — Меня ты никогда не спрашивала. Разве ты не должна принимать во внимание именно мое мнение?
— Ну, — пробормотала мисс Таработти, растеряв все слова, — ну да, не спрашивала.
— Итак? — он поднял бровь.
Алексия закусила пухлую губу, впившись в нее белыми зубами. Потом наконец подняла трепещущие ресницы и обратила на графа, который снова оказался слишком близко к ней, очень обеспокоенный взгляд.
И разумеется, именно в этот момент дверь в их узилище распахнулась, а все потому, что удача — весьма ветреная бестия.
В освещенном дверном проеме возник силуэт темной фигуры, которая разразилась неспешными, но явно одобрительными аплодисментами.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
ПОСЛЕДНЯЯ КОМНАТА
Молниеносным движением, свидетельствующим о том, что, прежде чем стать оборотнем, лорд Маккон был ловким человеком, он сместился относительно мисс Таработти так, чтобы оказаться между ней и дверью, закрыв ее своим телом от вошедшего. Вдобавок, как заметила Алексия, он при этом схватил лежавший рядом на полу осколок, держа его вне поле зрения мистера Саймонса.
— Ну, мисс Таработти, — сказал ученый, — вы на самом деле справились прекрасно. Никогда не видел альфа-оборотня в человеческом облике во время полнолуния.
Алексия села, подтянув лиф и по возможности незаметно поправляя платье на плечах. Пуговицы на спине, конечно, так и остались расстегнуты, и она сердито посмотрела на лорда Маккона, который ответил ей совершенно бессовестным взглядом.
— Мистер Саймонс, — ровно сказала она.
Когда ученый шагнул в камеру, Алексии стало видно, что за его спиной стоят как минимум человек шесть разного, но в основном крупного калибра. Стало очевидно, что он решил не рисковать и принял меры предосторожности на случай, если сведения о ее запредельных способностях окажутся «уткой». Однако, не обнаружив внутри никаких волков, ученый с клиническим интересом уставился на спину лорда Маккона.
— Его мозг тоже стал человеческим, как и тело, или до сих пор работает по-волчьи? — спросил он.
По тому, как сузились глаза графа и как он сжал осколок зеркала, Алексия догадалась о его намерениях. Лежа спиной к двери, он не видел большой свиты мистера Саймонса. Мисс Таработти, как смогла незаметно, помотала головой. Поняв намек, он слегка расслабился.
Мистер Саймонс подошел ближе и, склонившись над распростертым телом графа, схватил того за голову, чтобы заглянуть в лицо. В лорде Макконе проснулось зловредное чувство юмора, и он громко зарычал на ученого, клацнув зубами в его сторону, будто все еще оставался волком. Мистер Саймонс поспешно попятился и посмотрел на Алексию.
— Действительно, — сказал он, — весьма примечательно. Мы будем всесторонне изучать ваши способности, начнем с нескольких анализов… Вы уверены, что мне не удастся склонить вас на нашу сторону, к делу справедливости и безопасности? Теперь, когда вы пережили настоящий ужас нападения оборотня, вы должны признать, что это исключительно опасные существа! Они — настоящая чума, поразившая человеческую расу. Наши исследования помогут защитить всю империю от этой угрозы и не дадут ей распространяться. С вашими возможностями мы могли бы разработать новые способы обезвреживания сверхъестественных. Разве вы не видите, какую пользу можете нам принести? Мы всего-то и хотим время от времени проводить кое-какие оценки вашего физического состояния.
Алексия не совсем понимала, что тут можно сказать. В высшей степени логичная и разумная речь этого человека вызывала у нее одновременно омерзение и страх. Ведь она сидела, прижавшись к оборотню, к мужчине, которого этот похититель, этот мучитель считал мерзостью. А сама она вдруг поняла без всякого удивления, что любит этого мужчину.
— Спасибо за любезное предложение… — начала она.
Ученый перебил ее:
— Ваше добровольное сотрудничество, мисс Таработти, неоценимая вещь, но можно обойтись без него. Поймите, мы будем делать то, что должны.
— Тогда мне следует поступить, как велит моя совесть, а не ваша, — твердо сказала она. — По логике вещей, меня вы должны воспринимать так же извращенно, как и его, — она указала подбородком на лорда Маккона.
Тот сверлил ее взглядом, будто пытаясь заставить замолчать. Но язык мисс Таработти, к несчастью, был без костей и поэтому всегда успевал вперед мозга.
— Я предпочла бы не участвовать в ваших изуверских экспериментах по доброй воле.
Мистер Саймонс слегка улыбнулся натянутой улыбкой психопата. Потом отвернулся и крикнул что-то на латыни.
Ненадолго стало тихо.
Потом за спинами стоящих в дверях ученых и холуев началось какое-то движение и, отодвинув их в сторону, в камеру вошел автомат.
Лорд Маккон заметил на лице мисс Таработти отвращение, но не обернулся посмотреть, чем оно вызвано. Он осознанно смотрел в противоположную сторону, будто не желая видеть ученого и тех, кто толпился за ним, лежа спиной к происходящему. По мере того как Алексия и мистер Саймонс обменивались колкостями, его напряжение росло все сильнее.
