Мистер Саймонс перевел взгляд на лорда Акелдаму:
— Полагаете, вы что-нибудь в нем оставили?
— Трудно сказать, имея дело со столь древним субъектом, — уклончиво сказал доктор Нибс, — но, полагаю…
Его прервал громкий стук в дверь, сопровождаемый словами:
— Это я, сэр!
— Экспозитус, — сказал мистер Саймонс.
Автомат резко повернулся и открыл дверь.
Вошел второй серосюртучник в сопровождении мистера Макдугала. Они несли тело, завернутое в многочисленные слои льняной ткани и больше всего напоминавшее древнеегипетскую мумию.
Заметив привязанную к столу мисс Таработти, мистер Макдугал выпустил свой край тела из рук и бросился к ней.
— Добрый вечер, мистер Макдугал, — вежливо сказала Алексия. — Должна сказать, что я самого невысокого мнения о ваших здешних друзьях. Они ведут себя, — она деликатно помолчала, — неприлично.
— Мисс Таработти, я страшно сожалею, — американец сложил кисти рук в подобие мячика и принялся суетиться вокруг нее. — Если бы я в самом начале знакомства знал, кто вы такая по своей сути, то мог бы предотвратить все это. Я принял бы надлежащие меры предосторожности. Я бы… — и он прижал ко рту обе пухлые ручки, качая головой от нахлынувших неприятных чувств.
Алексия попыталась улыбнуться ему. Бедненький, подумала она, должно быть, тяжело все время быть таким слабым.
— Что ж, мистер Макдугал, — прервал их маленький тет-а-тет мистер Саймонс, — вам известно, что стоит на кону. Эта молодая леди отказалась от добровольного сотрудничества, так что приходится действовать вот так. Вы можете остаться и наблюдать, но вам придется держать себя в руках и не вмешиваться в процедуру.
— Но, сэр, — запротестовал американец, — разве не нужно сначала исследовать границы ее возможностей? Сделать какие-то заметки, сформулировать гипотезы, вообще применить более научный подход? Мы ведь почти ничего не знаем о так называемом запредельном состоянии. Разве вам не следует проявить осторожность? Если она так уникальна, как вы утверждаете, едва ли мы можем позволить себе без особой нужды рисковать ею.
Мистер Саймонс властно поднял руку:
— Мы всего лишь проведем предварительную процедуру переноса. Вампиры называют таких, как она, бездушными. Если наши прогнозы верны, ей не потребуется электрошок, чтобы очнуться. Души-то нет, понимаете?
— Но если верна моя теория, а не ваша?
Мистер Макдугал казался сверх всякой меры взволнованным. Его руки тряслись, а на лбу проступили капельки пота.
Мистер Саймонс ядовито улыбнулся:
— Ради ее благополучия нам стоит надеяться, что это не так, — он отвернулся и принялся отдавать своим сподвижникам распоряжения: — Приготовьте ее к кровопусканию. Проанализируем, как далеко простираются ее способности. Доктор Нибс, вы закончили с этим подопытным?
Доктор Нибс кивнул:
— До поры до времени. Сесил, пожалуйста, продолжайте следить за его изменениями и немедленно уведомите меня, когда появятся зубные выступы.
И он стал возиться, отключая основной агрегат от устройства для электрошока и грубо вырвав трубки из рук лорда Акелдамы и его товарища по мучениям. Алексия встревожилась, увидев, что зияющая рана на руке ее друга не начала заживать немедленно.
Но времени беспокоиться о лорде Акелдаме у нее не оставалась, потому что машину уже придвигали к ней самой, а доктор Нибс подносил к ее руке очень острый с виду нож. Он вспорол рукав платья, и его пальцы забегали по внутренней стороне локтя мисс Таработти, нащупывая вену. Все это время мистер Макдугал издавал бессмысленные звуки отчаянья, но не делал ничего, чтобы помочь ей. Больше того, он робко попятился назад и отвернулся, будто боясь смотреть на происходящее. Сама Алексия сражалась со своими путами, но тщетно.
Доктор Нибс настроил нужный фокус на своих стеклокулярах и поднял нож.
Кабинет содрогнулся от грохота.
Что-то большое, тяжелое и очень сердитое ударилось в дверь снаружи, да так, что автомат, стоявший с внутренней ее стороны, тряхнуло.
— А это что за чертовщина? — спросил доктор Нибс, застыв с поднесенным к руке Алексии ножом.
Дверь снова содрогнулась.
— Она выдержит, — уверенно сказал мистер Саймонс.
Однако после третьего удара по двери пошла трещина. Доктор Нибс поднял нож, которым собирался резать руку Алексии, и приготовился защищаться. Один из серосюртучников завопил. Второй метался среди научных приспособлений в поисках какого-нибудь оружия.
— Сесил, успокойся! — взревел мистер Саймонс. — Она выдержит! — ясно было, что он старался успокоить не только всех остальных, но и самого себя.
— Мистер Макдугал, — прошипела под шумок Алексия, — не могли бы вы меня развязать?
Дрожащий американец уставился на нее, словно не понимая, что она говорит.
Трещина увеличилась, дверь рухнула в кабинет, а следом за ней туда ворвался громадный волк. Шерсть на его морде слиплась от крови, вокруг острых белых зубищ пенилась розовая слюна. Когда взгляд его ярко-желтых глаз обратился к мисс Таработти, та увидела, что в них нет совершенно ничего человеческого.
Пожалуй, лорд Маккон весил добрых четырнадцать стоунов.
[5] Алексия недавно при весьма деликатных обстоятельствах узнала, что по большей части этот вес приходился на мускулатуру. В результате из графа вышел очень большой, очень сильный волк. И вся эта движимая безумием полнолуния махина была зла и голодна.
Оборотень ворвался в кабинет кровопусканий разъяренной когтистой и клыкастой бурей, тут же принявшейся бесцеремонно рвать на части все, что подворачивалось. Включая ученых. Мир вокруг внезапно наполнился шумом, кровью и паникой.
Мисс Таработти, как смогла, повернула голову, дрожа от ужаса. Она снова попыталась воззвать к мистеру Макдугалу:
— Мистер Макдугал, пожалуйста, развяжите меня. Я могу его остановить.
Но американец вжался в дальний угол комнаты, трепеща от страха и не сводя глаз с разъяренного волчищи.
— Так, — раздраженно воскликнула мисс Таработти, — немедленно развяжи меня, бестолочь!
И хотя от просьб толку не было, приказ, похоже, отлично сработал. Резкие слова прорвались сквозь пелену ужаса американца, и тот, будто в трансе, принялся теребить узлы, в конце концов освободив руки Алексии. После этого она смогла, наклонившись, самостоятельно отвязать ноги и переместиться на край стола.
Поток напевной латыни перекрыл звуки кровавой бани, и в дело вступил автомат.
К тому времени как Алексия смогла встать — несколько мгновений ушло на то, чтобы восстановить кровообращение, — автомат и оборотень уже сцепились в дверном проеме. То, что осталось от доктора Нибса и двух молодых ученых, лежало на полу в луже крови, среди внутренностей и обломков стеклокуляров.
