– Кровь-то почему? – спросил Уайетт.
– Недавно прокололи, – ответила Сара, не глядя на него. Злобно ответила. Любовь не сделала ее добрее и общительнее. Когда Уайетт к ней обращался, она по-прежнему хмурилась и сторонилась, словно даже воздух вокруг него был отравленный. Уайетт никогда не понимал и не надеялся понять, почему она питает к нему такое отвращение.
– Я уж было подумал, что ты молнией язык защемила, – сказал он. И добавил: – Ну, а как еще тебе удержать мужчину? Не красотой же своей.
Обычно пронять Сару было нелегко, и ее реакция Уайетта озадачила. Девушка бросила на него испуганный и несчастный взгляд, а подбородок у нее задрожал. Совершенно изменившимся голосом она сказала:
– Оставь меня в покое.
Уайетт испытал какое-то неприятное чувство жалости. Он уже и не рад был, что так сказал, пусть Сара его и спровоцировала. Он даже руку протянул и придумывал, как дать ей понять, не извиняясь, что жалеет о сказанном. Сара отпрянула, глядя на него полными слез глазами, и что-то пробормотала. Уайетт разобрал только «дебил» и «читать бы сначала научился», но ему и этого хватило. В груди разлился ледяной холод.
– Разинешь рот, стерва, и я твою заклепку прямо с мясом выдерну.
У Сары от злости потемнели глаза. Теперь это была нормальная Сара Кенсингтон. Она встала и потопала короткими толстыми ножками вокруг конторки в дальнюю часть магазина – в кабинет миссис Бадия, ябедничать. Уайетт почувствовал раздражение, смешанное с некоторым страхом. Он решил, что устроит себе перерыв, взял свою армейскую куртку и вышел вон. Закурил «Америкэн спирит» и встал у стены, ссутулившись и слегка дрожа, поглядывая на хозяйственный магазин Миллера через дорогу.
На парковку у магазина въехала миссис Презар. В машине сидели и оба ее мальчика. Миссис Презар жила на той же улице, что и Уайетт, дом у нее был цвета клубнично-молочного коктейля. Уайетт подстригал там лужайку, – давно, когда еще занимался этим ремеслом.
Миссис Презар вышла из машины и быстро двинулась к магазину. Мотор заглушать не стала. Красилась она очень сильно, но это ее не портило. Особенно Уайетту нравился ее рот, чуть оттопыренная нижняя губа. С каменным лицом миссис Презар вошла в магазин. Мальчики остались в машине – старший на переднем сиденье, младший – сзади, в детском креслице, пристегнутый. Старшего звали Бакстер. Уайетт и сам не знал, почему помнил его имя. Мальчик был худой и долговязый, наверное, фигурой пошел в отцовскую породу. Младшего брата Уайетт разглядеть не мог, видел только копну темных волос, а над ней болтались две пухлые ладошки.
Как только миссис Презар скрылась в магазине, Бакстер повернулся назад и протянул брату батончик «Твиззлер». Однако стоило младшему до него дотронуться, как Бакстер мигом отдернул руку. Затем снова протянул. Второй раз малыш не купился, и Бакстер шлепнул его батончиком. Так они развлекались некоторое время, а потом старший развернул конфету и сунул один конец в рот. На Бакстере была бейсболка «Твин ситиз», старой команды Уайетта. Неужели мальчишка уже дорос до Младшей лиги? На вид – нет, но кто знает. Возможно, теперь туда принимают с более раннего возраста.
О том времени, когда он играл, Уайетт сохранил приятные воспоминания. В последний год он едва не поставил рекорд по количеству украденных баз. Одна из немногих сфер, в которых он точно был не хуже своих ровесников. К концу сезона у него на счету было девять баз, и только однажды его осалили. Толстомордый питчер-левша постарался. Уайетт метался взад-вперед между базами, а первый и второй бейсмены приближались с двух сторон, перебрасываясь мячом. Уайетт все же решил прорваться, надеясь увернуться, но сразу понял, что совершил ошибку, и его охватило ощущение безнадежности, неизбежного поражения. Второй бейсмен стоял прямо у него на пути, этого парня Уайетт знал: Трит Рэндэлл, звезда команды-противника. Рэндэлл ждал его, широко расставив ноги, и впервые Уайетт почувствовал, что как бы ни старался, цели не достигнет. Он не помнил, как его вывели из игры, помнил только, как бежал, а Трит Рэндэлл стоял у него на пути и смотрел сощуренными глазами-щелочками.
То был почти самый конец сезона; за две последние игры Уайетт не сделал ни одного хита, и до рекорда ему не хватило двух украденных баз. В старших классах он не сыграл ни одной игры, все время был на испытательном сроке, то за неуспеваемость, то за нарушения дисциплины. В предпоследнем классе у него определили неспособность к чтению. Уайетта затрудняли фразы, в которых было более четырех-пяти слов, и много лет он мучился, если попадались предложения, бо́льшие по длине, чем среднее название фильма. Спецпрограмму для отстающих «Ремесло – сила!» в школе называли «Курс для дебила», или «Кому мозгов не хватило». Как-то раз Уайетт увидел в туалете для мальчиков надпись: «Я на курсе по ремислу, где ище быть риальнаму пацану».
Последний год он провел в одиночестве, даже по сторонам не смотрел, когда шел по школе, и в бейсбол играть не пытался. А Трит Рэндэлл, напротив, всех строил, лупил все, что шевелится, и принес своей команде победу в двух региональных чемпионатах. Теперь Трит служил в полиции, ездил на тюнингованной тачке и был женат на Эллен Мартин, платиновой блондинке, самой классной из всех чир-лидерш, которых он, по слухам, имел.
Миссис Презар вскоре вышла из магазина, вероятно, ничего там не купив. Одной рукой она придерживала запахнутую куртку и лишь скользнула взглядом по фигуре Уайетта, ничем не показав, что узнала его или вообще заметила. Усевшись за руль, миссис Презар громко захлопнула дверцу и так быстро взяла с места, что взвизгнули шины.
Когда Уайетт у нее работал, она тоже его почти не замечала. Однажды он зашел к ним в гостиную, открыв раздвижную стеклянную дверь. Все утро он стриг лужайку – дамочка жила небедно, муж у нее руководил фирмой, проводившей Интернет, и лужайка у них была самая большая на улице. Уайетт весь запарился, обгорел на солнце, на лицо и руки налипла трава. А она болтала по телефону. Он стоял у дверей, ждал, пока хозяйка изволит его заметить.
Миссис Презар не торопилась. Она сидела за небольшим столиком и, откинувшись на спинку стула, крутила пальцем золотистый локон. И то и дело принималась смеяться. На столике перед ней валялись банковские карточки, и она бездумно двигала их туда-сюда мизинчиком. Уайетт целых десять минут прождал, а потом она наконец положила трубку и повернулась к нему, сделав очень строгое лицо. И отчитала: она, дескать, наблюдала за его работой, и платит ему вовсе не за то, чтобы он болтал с каждым прохожим. А еще она слышала, как газонокосилка наехала на камень, и если у нее повредились лезвия, Уайетту придется заплатить за покупку новых.
Работа стоила двадцать восемь долларов. Миссис Презар дала тридцать: мол, пусть будет благодарен, что вообще получил чаевые. Через секунду она опять болтала по телефону, смеялась и выкладывала из карточек свои инициалы.
Сигарету Уайетт почти прикончил и хотел выкурить еще одну, прежде чем возвращаться, но тут дверь позади него открылась. Вышла миссис Бадия в черном свитере с белым бейджиком на груди, гласившим: «Пэт Бадия, менеджер». Она поморщилась от холода и обхватила себя руками.
