– Сара мне все рассказала, – начала миссис Бадия.
Уайетт закивал. Начальница ему нравилась. Иногда он с ней даже шутил.
– Иди-ка ты домой, Уайетт, – сказала она.
Он бросил окурок на асфальт.
– Ладно. Пойду домой. Завтра отработаю, когда этой не будет, – он кивнул в сторону магазина.
– Нет, завтра не нужно. Приходи в следующий вторник за последним чеком.
Уайетт не сразу понял, о чем она. А когда понял, кровь бросилась ему в лицо.
Миссис Бадия продолжала:
– Уайетт, нельзя угрожать людям, с которыми работаешь. Мне до смерти надоело слушать бесконечные жалобы. С тобой всегда какие-то проблемы. – Она поморщилась, оглянулась на магазин. – Саре и так сейчас нелегко, а тут еще ты грозишься вырвать ей язык.
– Неправда! Я про заклепку сказал. А вам не интересно, что она-то мне сказала?
– Не особенно. Ну?
Уайетт не ответил. Он не смог бы повторить слова Сары. Сам их не понял, не расслышал толком. А если бы и понял, не стал бы повторять. Что-то про его неумение читать. А он старался не обсуждать свои трудности с чтением, письмом и прочим: слишком уж болезненная тема.
Миссис Бадия ждала, пока Уайетт заговорит. Он молчал, и она сказала:
– Я много раз давала тебе шанс. Но нельзя бесконечно просить твоих коллег терпеть такие выходки.
Миссис Бадия немножко помолчала, покусывая нижнюю губу. Затем взгляд ее упал на ноги Уайетта, и, уходя, она бросила:
– Завяжи шнурки.
Она удалилась, а он так и стоял, сжимая и разжимая руки, пытаясь их согреть. Потом медленно двинулся вдоль витрины за угол, к той части магазина, которую с улицы не было видно. Сплюнул. Достал другую сигарету, закурил, затянулся; ноги у него подкашивались.
А ведь думал, что миссис Бадия хорошо к нему относится. Порой он задерживался, чтобы помочь ей закрыть салон, хотя в его обязанности это не входило. Разговаривать с ней было легко и приятно. Они обсуждали фильмы, чудачества покупателей, и начальница слушала Уайетта, словно ее и вправду интересовали его рассказы и мнение. Раньше он так со своими начальниками не общался. И вот все кончилось – как всегда, паршиво. Кто-то затаил обиду, подложил ему свинью, а начальница даже разбираться не стала, не захотела ничего знать. «Мне до смерти надоело слушать бесконечные жалобы». А чьи жалобы и на что, не сказала. «Всегда с тобой какие-то проблемы». Зачем было приплетать другие «проблемы», вместо того, чтобы разобраться в сегодняшней?
Уайетт отбросил сигарету, – по асфальту рассыпались искры, – повернулся и быстрым шагом обогнул дом. Почти всю витрину магазина закрывали рекламные постеры. Между «Черной дырой» и «Другими» стояла Сара Кенсингтон и смотрела куда-то на парковку. Глаза у нее покраснели и затуманились, взгляд был отсутствующий, и Уайетт понял: она думает, что он давно ушел. И не удержался. Подскочил к стеклу и ткнул в него средним пальцем, прямо у нее перед носом. Сара в испуге шарахнулась, и рот у нее стал похож на букву «о».
Уайетт отвернулся и потопал через парковку. Туда как раз въезжала машина, и водитель резко дал по тормозам, а потом злобно засигналил. Уайетт презрительно оскалился и опять поднял средний палец. Миновав парковку, он свернул в жиденькую замусоренную рощицу. Среди деревьев валялись старые матрасы, пакеты с мусором, ржавые кухонные принадлежности. Еще здесь протекал ручей, бравший начало на автомойке. Видно его не было, но он журчал где-то в зарослях, а иногда о нем давал знать запах дешевого автошампуня и политуры. Уайетт брел медленно, втянув голову в плечи: в сумерках тонкие, нависшие над тропой ветки были незаметны, и он боялся на них наткнуться.
Тропа вела к замусоренному мелкому пруду, сюда же выходила и грязноватая улица, по которой Уайетт шагал до шоссе, а оттуда уже рукой подать до парка Рональда Рейгана, где Уайетт и проживал в шаткой одноэтажной халупе. Жил он с матерью, отец давно сделал ноги, и слава богу.
У пруда было пустынно и грязно. Иногда здесь останавливались машины, – мало ли зачем люди забираются в такие места. Выбравшись из подлеска, Уайетт увидел автомобиль.
Под деревьями сгустились сумерки, хотя небо было еще не совсем темное – фиолетовое, а на горизонте абрикосово-желтое. Машину Уайетт разглядел только вблизи. Универсал миссис Презар. Водительская дверь была распахнута.
В двух шагах от машины Уайетт замедлил ход; почему-то у него слегка перехватило дыхание. Сначала ему показалось, что в машине никого нет. Было тихо, только под капотом что-то слегка постукивало, – мотор остывал. Потом Уайетт увидел малыша, все еще пристегнутого к детскому сиденью. Головку он опустил на грудь, глаза были закрыты. Наверное, уснул. Уайетт огляделся в поисках миссис Презар и Бакстера, посмотрел на берег пруда, на заросли. Неужели ребенка оставили здесь одного? Наконец, вернувшись взглядом к машине, Уайетт заметил миссис Презар. Она так низко склонилась над рулем, что были видны лишь золотистые волосы.
Уайетт на несколько секунд замер. Почему-то происходящее его насторожило, особенно лицо малыша. В сумеречном свете оно казалось каким-то отекшим и слегка отливало голубизной. Уайетт обошел автомобиль и опять остановился. Представшее перед ним зрелище окончательно лишило его сил.
Миссис Презар тихонько раскачивалась взад-вперед. Бакстер лежал навзничь у нее на коленях, запрокинув стриженную «под машинку» голову, – бейсболка с нее упала. Открытые глаза слепо смотрели прямо на Уайетта. Губы были такие красные, словно их намазали помадой.
Сначала Уайетт заметил рану у мальчика на шее: длинный порез заканчивался кривым росчерком. Потом другую, на лице – словно по очень белой щеке ползет черный червяк.
Миссис Презар, широко раскрыв покрасневшие, полные слез глаза, рыдала совершенно беззвучно. На лице у нее алели длинные кровавые полосы – следы детских пальцев. Она дышала глубоко и прерывисто. И на каждом выдохе шептала:
– Господи, Бакстер, господи…
Невольно отшатнувшись, Уайетт наступил на какую-то пластиковую крышечку, и она хрустнула. Миссис Презар вскинула голову и уставилась на него диким взглядом.
– Миссис Презар, – произнес Уайетт внезапно севшим голосом.
Он ожидал воплей и причитаний, но она заговорила едва слышным шепотом.
– Пожалуйста, помоги нам.
Тут только Уайетт увидел, что возле машины валяется женская сумочка, а рядом – ее содержимое.
– Я позову на помощь, – сказал он и уже почти повернулся, готовый бежать, лететь. За минуту он добежит до шоссе и остановит какую-нибудь машину.
– Нет.
В голосе миссис Презар звучал ужас.
– Не уходи. Мне страшно. Кто знает, куда он пошел. Вдруг он еще где-то здесь. Может, кровь смывает.
Она бросила затравленный взгляд в сторону воды.
– Кто? – Уайетт тоже оглядел пруд – крутой берег, жиденькая рощица, – и ему стало еще страшней.
