– Где в Тарсисе живет этот парень?
– Он живет не в городе. Он живет в Саммервиле.
Фирлес рассмеялся.
– В Саммервиле? Ты имеешь в виду тот пригород, где живут все эти степфордские жены? Ты же говорил, что этот парень – мафиозный доктор под прикрытием.
Вишез медленно застегнул рубашку.
– Ну… эм… он не совсем мафиозный доктор.
– Что ты имеешь в виду?
– Он педиатр.
Глаза Фирлеса чуть не вылезли из орбит.
– Прости, ты хочешь сказать, что мы едем в пригород в дом твоего приятеля детского врача, без предупреждения, хочу добавить, чтобы поинтересоваться у него, не заштопает ли он твое пулевое ранение? Да ты издеваешься!
Вишез посмотрел на друга.
– Слушай, он уже помогал мне в прошлом. И, кроме того, у тебя есть план получше? Потому что, если ты меня спросишь, теперь наши задницы ищет не только «Красный дракон», но и клан «Европа». Мы не можем просто позвонить какому-нибудь обычному доктору. Это слишком рискованно.
Фирлес приложил палец к подбородку, делая вид, что обдумывает это заявление.
– Хм, и кто же в этом виноват? Потому что, если ты меня спросишь, мы бы сейчас имели дело только с одной преступной семьей, которая хочет нашей – прости, твоей! – смерти, если бы ты не слетел с катушек и не убил брата Дариена в той лапшичной.
Вишез вздохнул.
– Это был не я.
– Правда? Тогда кто же это был, Вишез? – раздраженно спросил Фирлес. – Потому что этот кто-то был чертовски похож на тебя.
Вишез замолчал. Он стоял, уперевшись обеими ладонями в раковину. Встретился взглядом со своим отражением в зеркале. Затем повернулся к другу.
– Вопрос не в том кто, а, скорее, в том что. Это все чувство, которое меня охватывает. Я не могу его остановить, не могу избежать, как бы сильно ни старался. Оно делает что хочет. И, к сожалению, после того, как Додд прочел мне ту отповедь в машине, все, чего оно хотело, – уничтожать всех и вся на своем пути.
Фирлес на мгновение задумался.
– Это чувство. Оно становится все хуже, не так ли?
Вишез медленно кивнул. Он не хотел этого признавать. В глубине души ему было стыдно.
– Если бы я мог его отключить, я бы так и сделал. Но я не могу. Что есть, то есть.
Он кивнул на часы на стене, показывающие чуть больше часа дня.
– Нам нужно идти. Когда я звонил доку из вестибюля отеля, я сказал, что мы заедем сегодня днем. – Вишез направился к двери, открыл ее и обернулся ко все еще стоявшему возле раковины Фирлесу. – Ты идешь?
Фирлес кивнул.
– Встретимся у фургона. – Он указал на кабинки за своей спиной. – Я хочу еще разочек посидеть на этом толчке.
Вишез усмехнулся.
– У всех нас свои причуды, чувак.
С этими словами он повернулся и ушел.
Но Фирлес не пошел в кабинку. Он остался стоять у раковины, опустив голову. Он знал, что все эти убийства, все эти кровопролития, случившиеся за последние семьдесят два часа, сказываются на нем. Он не был похож на Вишеза. Он не был убийцей. Он был просто парнишкой с улиц, который хорошо дрался и стрелял из пистолета лучше большинства. А когда ты хорош в этих двух конкретных вещах и у тебя нет семьи, которая помогла бы сделать правильный выбор, жизнь чаще всего ведет тебя в определенном направлении. Фирлес не был уверен, что он создан для организованной преступности. Но он не был уверен и в том, что у него есть другой выбор.
Он сделал глубокий вдох. Потом медленно выдохнул.
– Что есть, то есть.
* * *
Саммервиль был первым из запланированных пригородов, которые должны были построить вокруг Тарсис-Сити. Это было детище Элтона Крида, основателя крайне популярного тематического парка «Маленькая Земля», построенного на одном из астероидов в поясе между Марсом и Юпитером.
Концепция была крайне проста: Саммервиль должен был стать пригородной утопией, напоминающей великие пригороды американского Среднего Запада. Место, где преступности практически не существовало, где жители каждый вечер приглашали соседей на барбекю, а дети могли оставлять свои велосипеды на лужайке перед домом, не опасаясь, что ночью их украдут. Крид назвал пригород в честь летнего сезона не только потому, что это было его любимое время года, но и потому, что считал, что лето полностью отражает то, каким может быть сообщество: беззаботные дни, теплые ночи и, конечно же, полное отсутствие школы.
– Это место всегда меня пугало, – признался Фирлес, глядя в пассажирское окно фургона. Они проезжали мимо построенных в колониальном стиле домов, похожих друг на друга как две капли воды. У каждого имелись декоративный белый заборчик и невероятно зеленая лужайка за ним. Впрочем, оттенок зеленой травы владельцам разрешалось выбрать самим.
– Ну, я не знаю, – пожал плечами Вишез, – мне это место всегда казалось довольно милым.
Фирлес покачал головой.
– Я беру свои слова обратно. Отныне меня в тебе больше всего пугает не твоя ненасытная жажда убийств, а тот факт, что ты считаешь Саммервиль «довольно милым».
Вишез пожал плечами.
– Я просто говорю, что это довольно хорошее место, чтобы однажды поселиться тут с семьей.
– А ты, значит, хочешь остепениться и обзавестись семьей?
– А ты разве нет?
Фирлес фыркнул.
– Ни за что! Свадьба – это просто роскошные похороны. С тем же успехом ты можешь взять в кредит сто тысяч вулонгов и похоронить себя с ними заживо. Потому что именно таким и будет твой брак, если ты застрянешь в таком месте, как Саммервиль: будешь ходить на бейсбольные матчи пятничными вечерами и есть мороженое в одном из тех больших вафельных рожков, которые еще обмакивают в шоколад. Вот самое захватывающее, что ты сможешь получить в браке. Нет уж, благодарю покорно.
– А что насчет пожизненных обязательств и возможности узнать человека на самом интимном уровне? – поинтересовался Вишез.
– А ты кто такой? Мой психотерапевт? Кроме того, ты как собираешься жениться? Что ты скажешь своей жене, когда это твое чувство возьмет над тобой верх и ты убьешь прохожего с противной собачонкой? «Извини, дорогая, у меня был плохой день на работе, и я сорвался»?
– Ну ты и мудак.
– Да, я мудак, но ты бредишь. – Фирлес снова выглянул в окно. – В любом случае где живет этот доктор?
Вишез указал вперед.
– Должен быть следующий дом справа.
Фургон подъехал к идеально чистой бетонной подъездной дорожке, рядом с которой стоял почтовый ящик в форме скворечника. К ящику было привязано несколько розовых воздушных шариков.
Взгляд Фирлеса метнулся к почтовому ящику.
