Она вышла из комнатки и встала за стеклом Гезелла.
– Что, перешли к тяжелой артиллерии? – К ней присоединилась Рейн.
Старшая сестра даже не оглянулась на нее и потому не увидела, как та сглатывает от волнения.
– Как видишь.
Рейн качнулась с пятки на носок.
– Она же убьет его.
– Не убьет. – Одри включила наручные часы, и над циферблатом повис голубой экран с иконкой Челси и панелью функционала ее ошейника. – Если она только попробует, я включу шокер.
Одри не заметила, как во взгляде Рейн поселилась благодарность.
– А ты не такая отмороженная, как я всегда считала.
– Делинде ни к чему терять такой ценный экземпляр. Буквально кладезь информации. Да и подобная убогая смерть – слишком жестоко для монарха. Даже мгновенная смерть от пули выглядит благороднее.
– Для тебя важно, как именно умрет человек?
Одри молча кивала, а затем ответила:
– Способ смерти любого человека может оказать огромное влияние не только на его близких, но и на чужих людей. Ужаснуть, напугать и предостеречь, разумеется. Вопрос в том, насколько. Мы уже убедились в том, насколько у него уникальная ДНК. Не все то, что смертельно для нас, может быть смертельно для него. У него редчайший в мире резус-фактор – нулевой. В мире известно всего тринадцать таких случаев.
– Я слышала, все это из-за излучения ЗНР.
– Разумеется. И все же… Если Саша умрет, девяносто девять и девять десятых процента людей даже не поймут, какого выдающегося человека они потеряли. Единственного, кто мог им помочь сразу в двух вещах – предотвращении войны и спасении от вируса. Им будет плевать на его смерть. Многие, возможно, даже порадуются.
– Ну что, уже начали? – В комнатку ворвалась Делинда и в предвкушении потерла ладони.
– Челси еще ведут, – взяла на себя ответственность отчитаться Одри. – Я думала, вы с Александром.
– Хочется посмотреть, что будет делать наше юное садистское дарование, как оплачивать свой билет на свободу.
– Не могу поверить, что монстр вроде нее уже скоро будет гулять по улицам, – тихонько промолвила Рейн.
– Мир меняется, – улыбнулась Делинда. – Мы ведь за толерантность, хоть она порой доходит до безумия. Педофилы тоже за свои права борются.
– За право насиловать детей? Это же совершенно аморально.
– Конечно, но ох и обрадуются многие мои знакомые, если это произойдет.
– Всем привет!
В комнату завели Челси, руки которой были закованы в наручники за спиной, – на первый взгляд обычную дружелюбную девушку с двумя низкими хвостиками светлых волос, в брюках и рубашке пастельных тонов под белым халатом. Ее очаровательная улыбка сбивала с толку всех, кто знал, что за этой улыбкой ее припухлых губ спрятаны зубы, неоднократно рвавшие человеческую плоть. Дверь за ней тут же закрыли.
– Спасибо за это ответственное задание. – Она чуть поклонилась. – Уже можно начинать?
– Иди, – махнула Делинда в сторону двери. – Не трогай лицо. И не убивай.
– Хорошо-хорошо! – Челси едва ли не прыгала от радости, напоминая нетерпеливого ребенка.
Саша вздрогнул и поднял на нее задумчивый взгляд. Она встала перед ним, протянула руку и заговорила милым голоском:
– Я Челси. Приятно познакомиться!
Саша помолчал с секунду, измученно улыбнулся ей и ответил хрипло:
– Прости, руки немного заняты.
– А, ну лучше так, чем будут валяться в другом конце комнаты, да? – Она хихикнула и опустилась перед ним на колени. – Давай я сразу разъясню. Мне разрешили терзать все твое тело, кроме лица. У меня есть плохая черта – я могу увлечься и забыть правила. Меня-то, скорее всего, успеют остановить, но я просто сразу тебя предупреждаю, чтобы потом не было обидно, если вдруг я позарюсь на тебя и откушу что-нибудь. – Челси хлопнула в ладони. – Судя по крикам, это очень неприятно и больно, потому что зубы не нож, на свое дело мне нужно больше времени и сил, а это, как правило, доставляет больше мучений. Я это к тому, что лучше бы тебе все-е-е-е рассказать, пока все на месте. Мне ведь тоже все это не очень нужно, потому что я себя знаю. Сорвусь и потеряю их доверие. Так что давай поговорим.
«Господи! Да она более безумная и отбитая, чем все, кого я увидел за все время заточения», – с изумлением заключил Саша.
Одри кое-что умолчала, рассказывая о ней. Не только страх быть разорванным живьем, еще и человеком, пугал других. Милое поведение и чудесный голосок, носительница которого говорила о совершенно кошмарных вещах, в сочетании с бесчеловечным насилием были куда хуже: мозг считывал легкую улыбку, звенящий голос и любопытный простодушный взгляд как признаки простого доброго человека, в то время как тело испытывало от него неимоверную боль. Такое раздвоение могло привести к потере рассудка.
– Восхитительно, Делинда! – торжественно провозгласил Саша. – Это не только физическая, но и психологическая пытка. Ничем не хуже вашей предыдущей операции.
Делинда и не задумывалась об этом, рассчитывая именно на болевые ощущения и желание жертвы сделать все, лишь бы их остановить.
– Я дам тебе время для размышлений, ладно? – Челси встала с места. – Считаю до десяти, а потом подхожу к столику и начинаю свою работу. – Она начала отсчитывать на пальцах: – Раз, два, три…
Челси медленно подходила к инструментам, не сводя с Саши взгляд.
– Шесть, семь…
– Он даже ее не испугался, правда? – Сердце Рейн колотилось как ненормальное.
Одри уперлась руками о стол.
– Испугался, как и любой бы на его месте. Но он либо упрям, либо слишком предан своему делу.
– Десять! – Челси не глядя схватила первый попавшийся предмет – скальпель. – О, никогда еще такого вживую не видела. – Она потрогала лезвие кончиком пальца и зашипела от боли. – М-м-м, очень острый.
Челси подошла к принцу, присела и ощупала его левую руку.
– Я так поняла, ты правша. Поэтому начнем с левой руки. Вдруг ты все-таки передумаешь. К тому же мы начинаем с малого.
– Просто сделай уже, что должна. – Саша расслабил руку, но все у него внутри сжалось от подступившего ужаса. Одновременно с тем он смирился с любыми истязаниями, которые ему придется пережить и в этот раз. Сдаться значит не только проиграть, но и уничтожить весь пройденный путь.
Лицо Челси вытянулось, она пожала плечами.
– Меня впервые о таком просят. Ну ладно.
Он смотрел на свои колени, стараясь не замечать Челси, как вдруг ниже запястья прорезалась резкая нестерпимая боль, казалось, отдававшаяся во всем теле. Саша задрожал, проглотил крик за крепко стиснутыми зубами и взглянул на залитую горячей кровью руку, из которой торчал скальпель. Кость не дала прорезать кисть насквозь.
