– Да, – тихо ответил он.
Губы ее с трудом изобразили улыбку. Слезы вновь скатились по вискам.
– Спасибо.
Прошли мгновения, когда до Астры дошло горестное осознание, разделившее ее жизнь на до и после и причинившее непередаваемую боль: конец наступил. Как будто в подтверждение этому Саша закрыл глаза Анко, встал с колен и отвернулся, слыша истошный пронзительный плач за своей спиной.
19
Нежность
Влажный холод туманного сентябрьского утра проникал через слегка опущенное затемненное стекло серой машины, которую Каспар взял напрокат.
Такой же плотный туман, вспоминал Александр отчет, окутывал район Куксхафена в день рокового для британских войск наступления. Девять убитых прямо в своих горгонах солдат, сожженные германцы и предательница, перешедшая на их сторону. Делинда рвала и метала, узнав о позорном проигрыше в Куксхафене. Успокаивало ее лишь то, что бессильные перед их мощью враги в полной мере, до горячей бесконтрольной дрожи и замирания сердца, познали, на какую жестокость способны британцы, и поняли, что, будь их воля, вся Германская империя обратилась бы в пепелище.
Германцы и не подумали праздновать победу, ставшую возможной благодаря некогда вражескому солдату. Куда больше их волновала настоящая чудовищная сила британцев, которой они не могли ничего противопоставить.
«Не думай об этом, – заклинал себя Александр. – Дела подождут. Сегодня о другом».
И вдруг в голове его проскользнула тревожная мысль: «Интересно, как там Саша?»
Они не спеша выехали из Лондона в сторону городка Мейдстон и остановились на светофоре.
– Ехать еще около сорока минут. Поспи пока. – Не отпуская руль, Каспар взял с заднего сиденья плед из искусственного меха с угольным отливом и протянул сонному Александру. – Вот, держи. Сегодня довольно прохладно.
– Обещали дождь. – Александр укрыл ноги пледом и зевнул в ладонь, чувствуя, как приятная усталость разливается по телу. – Нужно успеть погулять в японском саду.
– А после сразу к моей знакомой. – Каспар кивнул, и машина тронулась.
Александр, как это всегда с ним бывало после дневного сна, удивился тому, как быстро пролетели сорок минут. Когда машина остановилась на парковке и все в салоне стихло, он распахнул глаза и снял с себя плед.
Они вышли из машины, едва ли не синхронно застегнули свои пальто и поправили шарфы, а затем прошли к красным японским воротам тории, за которыми на территории всего пять гектаров простирался вечноцветущий сад, пестрящий зелеными, красными и оранжевыми красками. Людей было меньше, чем они ожидали: большую часть распугал обещанный синоптиками дождь, который пока, судя по сероватым клочкам облаков на фоне бледно-голубого неба, не собирался загонять людей в дома.
Они прошли по высокому изогнутому красному мосту. Александр задержал взгляд на беседке с крышей в стиле пагоды и подошел к красному клену рядом, чтобы рассмотреть его красоту.
– Лучшим временем для посещения считается весна. – Каспар встал рядом с ним. – Все пробуждается после зимнего сна, цветут сакура и азалии. Нам обязательно нужно вернуться сюда весной. Да и зимой интересно посмотреть.
– Обязательно. – Александр бессознательно улыбнулся ему. – Ты бывал здесь раньше?
– Знал смотрителя сада. Его основали шесть японских садовников. Для них настолько важна сохранность каждой веточки и листика, что раз в два года приезжает проверка из Японии.
Александр развернулся к пруду, что был расположен напротив клена, и, привлеченный снующими карпами кои, подошел к нему ближе и присел на корточки.
– Никогда раньше не видел их вблизи, – вздохнул он восхищенно. – Золотые, белые с красными пятнами.
– Они бывают самыми разными.
– Их тоже привезли из Японии?
– Да, из Ниигаты.
– Ты столько всего знаешь. А я, принц, даже рыб этих толком не видел.
Каспар уловил в его тихом, сдавленном голосе нотки грусти и разочарования, какие слышал неоднократно на протяжении десяти лет службы. И ощутил радость, оттого что настал день, когда он, избегая формальностей, долгих вступлений и метаний между лучшими вариантами ответа, мог сказать ему задорным тоном как близкому, любимому человеку, которым Александр являлся:
– Ничего. Все впереди. – Шульц сел на корточки рядом. – Мы обязательно с тобой прокатимся по всем местам, по которым только захочешь, и ты увидишь все, что тебя заинтересует. Ты еще очень молод, так что… – Он вдруг замолчал. Напоминание Александру о его молодости повлекло за собой печальное напоминание самому себе о зрелости. И вновь перед глазами возникло зеркало, глубокие тени, изобличающие незаметные при дневном свете особенности, приобретаемые с возрастом.
– Что такое? – Александр заметил, как переменился его взгляд.
– Задумался. – Каспар хлопнул себя по колену и встал. – Идем дальше?
– Да.
Они медленно зашагали вдоль водоема. Тишина в этом месте была особенной – легкой и блаженной. Александр вновь заметил, каким удивительным свойством обладает любовь. Где бы вы ни находились – в лабиринте ночью, в японском саду под мрачнеющим небом или даже в спальне, – это место станет для вас одним из лучших на земле, если в нем увековечены приятные моменты, куда вы каждый раз мысленно возвращаетесь в поисках успокоения. Александр надеялся, что когда-нибудь таких мест и моментов станет настолько много, что он не сможет держать в голове каждый из них, и в памяти останутся лишь самые яркие. Он посмотрел на Каспара, будто хотел убедиться в реальности своего счастья, и взял его за руку, заметив, как уголки рта Шульца дрогнули в улыбке.
Разные мысли посещали Александра, когда он любовался им, и от некоторых из них его щеки загорались стыдливым румянцем, а пальцы неосознанно сжимали руку Каспара крепче.
Александр вспоминал забавное, но больше болезненное время, когда даже от легкого прикосновения к своему тогда еще телохранителю он терял самообладание и мог лишь мечтать о признании, объятиях и поцелуе. Теперь же он чувствовал, что и всего этого ему мало.
– Знаешь, это отличное место не столько даже для отдыха, сколько для размышлений. Когда-то я приходил сюда подумать о жизни и всегда уходил посвежевшим.
– Место и правда чудесное.
– Но холодает. Думаю, нам пора. Там через дорогу небольшая кофейня. Возьмем кофе с собой?
– Я буду капучино с карамельным сиропом.
– Я тоже.
Стоило выехать на трассу, как дождь забарабанил по переднему стеклу и крыше машины. Александр вновь укрылся пледом и, потягивая кофе, любовался мелькающими размытыми пейзажами, точно заштрихованными масляными картинами, вбирая остатки сладостного чувства от общества любимого человека. Ведь всего через час на суд психотерапевта придется вынести из чулана подавленных воспоминаний всю жгучую боль, что кипела и разъедала его с самого детства; боль, которую вновь предстоит пережить. Как же он хотел, чтобы в эти непростые моменты рядом был Каспар.
