Что-то изменилось здесь, но в памяти сохранились лишь обрывки воспоминаний о деталях окружения, и ему не с чем было сравнить увиденное. Он лишь чувствовал, что теперь и зал, и люди стали немного другими.
Его окружали официанты с серебряными подносами, загруженными бокалами шампанского, столики, полные благоухающих дорогим парфюмом гостей в изысканных свободных нарядах из струящейся ткани двадцатых годов прошлого столетия, – подобные любила носить его мама.
Казалось, никто его не замечал. Он выглянул на балкон, найдя взглядом столик, за которым обычно сидел мистер Дэвис. Никого.
Печальная мелодия скрипки заглушала гул голосов людей. Композиция была Александру незнакома, но спустя минуту нахождения в зале он стал замечать, как нарастает ее ритм и люди вокруг словно двигаются быстрее.
«Это все только в моей голове». Как бы ни пытался он себя в этом убедить и тем самым успокоить, волнение лишь нарастало.
– Простите, сэр, – Александр остановил официанта, – прошу прощения за странный вопрос, но не напомните, какой сейчас час и день?
Тот уставился на него, точно увидел покойника.
– Да, конечно, – в легком смятении взглянул официант на наручные часы, – тринадцать пятьдесят одна. Четырнадцатое апреля.
– А год?
– Две тысячи тридцать девятый.
«Значит, я в будущем, – оцепенел Александр. – В гипотетическом будущем. И мистер Дэвис в нем уже давно мертв».
– Извините, сэр, – начала официант неуверенно.
– Да?
– Не сочтите за дерзость, но не напомните свое имя? Готов поклясться, я не видел вас в списке гостей.
– Александр Каннингем. – Он тут же пожалел о том, что назвал настоящее имя.
Юноша изменился в лице. Рука с тяжелым подносом дрогнула, и он едва не обронил бокалы.
– Какое удивительное совпадение, – прошептал он одними губами, стараясь сохранить приветливый вид. – Простите, если не понял вашу шутку. Вы ведь действительно очень похожи на него: и лицом, и одеждой.
Только сейчас Александр заметил на себе сиреневый мундир с серебряной вышивкой и белые перчатки.
– О чем вы? – Осознание того, что это лишь сон, освободило его от неловкости, и он спросил напрямую: – Что вы хотите сказать? Я действительно Александр Каннингем.
На вытянувшемся лице официанта появилась смесь испуга и стыда.
– Извините, не понял, что вы просто его тезка. Не желаете шампанского?
– Я не пью, спасибо. А где сейчас Александр Каннингем, о котором все знают?
Официант улыбнулся ему натянутой и вежливой улыбкой. Король называл такую улыбку «я хочу закончить разговор».
– Александр!
Это был Саша. Он подошел к нему сзади, схватил за руку и резко развернул к себе.
– Что ты здесь делаешь?
– Что происходит? – Александра напугала его тревожность.
– Идем, скорее!
Германский принц потянул его к выходу из зала. Мелодия меж тем нарастала, сея бо́льшую тревогу. Казалось, вместо струн скрипачи использовали его натянутые до предела нервы.
Они пересекли порог, и свет ударил королю в глаза.
Стало прохладно. Всюду слышался ленивый шум прибоя. Легкие заполнил влажный воздух. День клонился к своему завершению.
Никогда не забыть ему песчаный берег океана, увиденный им в Нейроблоке, но, как и тогда в зале, он чувствовал, будто в этот раз что-то изменилось.
– Саша? – Александр оглянулся. Ни души. – Где ты?
Внезапно со стороны усеянного колышущейся травой пригорка раздался писк. Александр прислушался. Нет, то был не писк, а нежное протяжное мяуканье котенка, которое становилось громче. Казалось, он вот-вот выглянет над пригорком. Стоило королю сделать шаг в его сторону, как все, что его окружало, провалилось в тьму.
Он проснулся и сразу услышал голоса внизу. Место Каспара рядом пустовало. Он вскочил с постели, надел халат и спустился в кухню. От увиденного сердце его сжалось до пронзительной боли.
Пол у обеденного стола был залит кровью. Двое ошеломленных его появлением врачей держали на носилках Каспара. Из коридора выглянула полицейская.
Он подбежал к Каспару, обхватил его бледное лицо и окинул раны взглядом, полным ужаса.
– Ч-что тут произошло? Кто это сделал?
– Все в порядке, – улыбнулся ему Каспар слабой улыбкой. – Жить буду.
– Я поеду с тобой.
– Хорошо.
Меньше всего на свете он думал о том, как выглядели со стороны его беспокойство и жесты любви. И ему совсем не пришло в голову, что каждый узнал в нем короля, и именно поэтому все хранили неловкое гнетущее молчание.
Спустя несколько часов мучительных размышлений в коридоре больницы Александр пришел только к одному выводу: это сделала Делинда. Лишь отсутствие подтверждения со стороны Каспара останавливало его от звонка ей.
«Глупец! Как я мог подумать, что она не выследит меня?»
Рядом села Робин.
– Спасибо, что так быстро приехала. – Александр ненадолго задержал на ней благодарный взгляд и, вновь схватившись за волосы, склонился над коленями.
– Вам не за что меня благодарить. – Она положила руку на его спину. – Лучше надеть маску, чтобы…
– Все уже знают. И врачи, и полиция, и, наверное, даже журналисты.
Робин стиснула зубы, стоило вспомнить заголовки статей, которые она видела по дороге в больницу. «Любовник монарха – его бывший телохранитель?»
«И с чего все решили, что они являются любовниками? Потому что обоих застали в халатах в одном доме?» – мысленно возмущалась Робин, в душе зная о правоте этих выводов. Это был один из немногих случаев, когда предположения прессы, вызванные жаждой внимания, с наибольшей вероятностью совпадали с реальностью. Робин догадывалась о связи Александра и Каспара, но как только видела подтверждения – от их странных разговоров до депрессии и будто тоске короля по нему, – настойчиво переубеждала себя. Их чувства друг к другу казались ей неправдоподобными, и она каждый раз искала простые объяснения их чувственным взглядам, их словам и отношениям.
Теперь она не могла себя обмануть.
– Я дурак, – произнес Александр сдавленно. – Как я мог быть таким неосторожным? Это я виноват. Я подверг его опасности. Приезжать к нему было огромной ошибкой.
– Не вините себя. Уверена, все обойдется, ведь его ранили в ноги.
– Она решила меня запугать, понимаешь? – Он убрал руки, и Робин увидела заплаканное покрасневшее лицо. – Это знак. Напоминание о том, что моя жизнь в ее руках и она может в любой момент все у меня отобрать. – Александр прерывисто вздохнул и прошептал: – Господи, как я от этого устал…
