— Только вот ещё что, Му, — вспомнил Игорь недавний разговор Дильяна с капитаном стражи, — Из Корина, я слышал, какую-то гадость в больших количествах стали привозить?
— Ты имеешь в виду «островную радость»? — Тихий поднёс было вновь кувшин вина к графскому кубку, но увидел, что тот полон, и налил только себе, — Этой дури и раньше не мало было. Травка дёшева, её и покупают-то только нищие или старые, выброшенные хозяевами рабы. А тебе она зачем?
— Незачем. Не хочу, чтобы её вообще в Гирфеле продавали. Организуй разгон торговцев этой дряни, можешь утопить их всех в заливе. Терпеть не могу наркоту, даже лёгкую. Считай это моим бзиком. Сделаешь?
Главарь банды что-то у себя в голове прокрутил, допил третий кубок — Игорь специально за Тихим не считал, но свою наблюдательность никуда девать не мог — и ответил уверенно:
— Сделаю, конечно, раз ты велишь. Только, позволь, топить их в море не стану. И так сегодня потеряли замечательных, выгодных йенк-утисских компаньонов. Благодаря тебе. Не подумай, что я в укор, — хохотнул авторитет, — Да, а с Магетой что делать? Так пусть и живёт?
— С кем? — искренне удивился Егоров.
— Да с той бабой с двумя детьми, которая наводчицей у шайки оборванцев работала. Её Люс привёл позавчера.
Каждый человек, наверное, иногда преобретает нечто такое, с чем потом не знает, что делать. У Игоря же подобное случалось слишком часто. Он грешил на наследственность — у отца весь гараж от пола до потолка был забит всяким хламом, как пещера Али-бабы сокровищами.
Вот и с той гнусной девкой, которая заманивала его в ловушку, чтобы ограбить, получилось точно также. Пожалел нищую дурёху из-за её пацанов, особенно того, что был с морковкой, даже легенду какую-то, притянутую за уши, для оборванки придумал, а сейчас полностью осознал, что она ему ни к чёрту не сдалась. Но не выкидывать же её теперь.
— Понял, про кого ты. Пусть так и живёт. Не объест поди. Пристрой к какой-нибудь приличной работе и за мальчишками проследи. Как подрастут, количество школ и ремесленных училищ в Гирфеле будет уже полно, надеюсь. Найдётся и сыновьям этой — Магеры? Магеты? — там место. В общем, пригодятся. Я что-то не то говорю?
— Всё то, граф, — Тихий провёл рукой по лицу, словно снимал с него маску удивления, — Ты странный. Извини за откровенность.
— Я добрый, Му, как наша правительница, — усмехнулся бывший спецназовец, — И плохо будет тому, кто в этом усомнится. Ну, ещё вопросы остались?
Пока Игорь беседовал с Тихим шум и крики толпы с дворцовой площади давно перестали литься сквозь полузакрытые ставни оконца, зато через запертую плотно дверь из зала, уже с полчаса как, неслись звуки хохота, громкие разговоры множества посетителей, скрип лавок и звон посуды, а тут зазвучала и музыка. «Корона» всё же была престижным трактиром, можно даже сказать, элитарным, и барды, как и всякие дудошники или гусляры, здесь выступали почти каждый вечер.
— Вопрос, мой граф, остался только один, — Тихий оглядел стол с почти не тронутыми явствами, — Когда тебя ждать в Гирфеле?
— А я знаю? — пожал плечами Игорь, — У нас ведь, сам знаешь, человек предполагает, а правители располагают. Как вернусь, через моснорского прощелыгу Егора сообщу. Не забудь его домохозяйке плату передать. Люса пошли. Ну, давай прощаться, мой друг.
Главарь преступников ушел тем же путём, каким и прибыл в «Корону», через запасной — на Земле такие называли служебными — выход. Графу Приарскому пробираться огородами не пристало, во всяком случае, на глазах людей, знавших его высокое положение, поэтому, Игорь, проводив взглядом завернувшего в проход Тихого, прошёл через коридор и вышел в переполненный народом едальный зал.
В тусклом свете спиртовых ламп, свечей и жировых светильников, в чаде дымка, идущего с кухни — «Корона» хоть и дорогой кабак, но средневековый, со всеми положенными этой эпохе атрибутами — графа Приарского никто не признал и не обратил на вышедшего из неприметной двери скромно одетого мужчину никакого внимания. Кроме Яскила, похоже, не только работавшего за стойкой с клиентами вместе со своей привлекательной женой и высоким худым рабом-виночерпием, но и караулившего появление советника правительницы в зале.
— Господин, уже уходишь? — бывший Латанин раб успел подбежать к Егорову, когда тот ещё не прошёл и треть пути до выхода, — Жалко, что ты так редко к нам заходишь.
— Приходи почаще, господин, — присоединилась к просьбе мужа трактирщица, не намного отставшая от него в беге навстречу главному вельможе герцогства, — Мы с Яскилом всегда тебе рады.
Посмотрев на жену трактирщика, Игорь мысленно посочувствовал Яскилу. Молодая женщина, которую без её всякого согласия выдали замуж, а потом неожиданно наградили царскими подарками: свободой, достатком и нравившейся работой, быстро сообразила, что в спутники жизни ей достался добрый, но совсем слабохарактерный по отношению к женщинам парень.
И не важно теперь, с рождения он обладал такой покладистостью или это принцесса превратила его в тряпку, только, Уци — так её звали — принялась командовать Яскилом напропалую. Руки, как Латана, она не распускала, но гоняла благоверного, насколько попаданец знал от Арша, что называется, в хвост и в гриву. Сам виноват — решил про Яскила Егоров — раз так себя поставил, то пусть терпит. Правда, сильно измученным молодой трактирщик не выглядел и даже поправился ещё больше.
— Как будет время, зайду, — попаданец жестом руки показал хозяевам трактира, чтобы они освободили ему проход, — А вы идите делом занимайтесь. Не суетитесь под клиентом.
На крыльце «Короны» — широком и длинном, но невысоком, всего в три ступеньки — стояла пара здоровенных вышибал, совсем недавно нанятых Яскилом, из бывших наёмников — Игорь их сегодня увидел впервые — и сдерживала целую толпу, человек пятнадцать-двадцать, обоего пола, желавших попасть внутрь трактира.
Впереди напирала троица парней, очевидно принадлежавших к городской молодёжи, не из благородных, а просто лопающиеся от богатства и понтов простолюдины.
В Орване и у дворян повадки были часто совсем не подарок, но у деток богатых торгашей, за редкими исключениями, ещё хуже.
— Во! Один вышел, — пьяно выкрикнул лидер троицы, мордатый, с отвисшими щеками детина, где-то уже умудрившийся порвать рукав своего камзола, — Давайте, парни, пускайте. Берите ругир и открывайте дверь.
Признать в появившемся на крыльце молодом, неброско одетом мужчине графа Приарского никто из столпившихся людей не мог, даже если бы среди них присутствовал кто-нибудь, когда-либо видевший первого советника герцогини — яркий свет висевших у входа факелов бил Игорю в спину, оставляя его лицо в сумраке.
— Вышел один, а вас трое, — разумно заметил вышибала, тот, что был пониже своего товарища, — И может он подышать только вышел. Парень, ты ещё вернёшься в зал? — спросил он у землянина.
— Уже не вернётся, — с дурацким хихиканьем решил за Егорова мордатый и, схватив попаданца одной рукой за грудь, решил сдёрнуть его с крыльца, — Он уходит.
