И это ведёт нас к заключительной мысли этой главы: согласитесь, очень нелегко в 1990-е взять и изобрести новое звучание. Тридцатью годами ранее поп-музыка была ещё почти что чистым листом, tabula rasa, и это получалось запросто – хватало буквально толики воображения. 1990-е же, напомню, это время, когда ретротенденции в её истории, возможно, впервые обогнали по удельному весу тенденции новаторские – вспомнить хотя бы брит-поп, беззастенчиво воскрешающий стилистику The Beatles, The Kinks и The Who. Тем не менее, группе Morphine и Марку Сэндману удался этот трюк. Мы не знаем, возвращаясь к критическим стрелам в их адрес, как скоро они бы исписались – по факту, после безвременной кончины Сэндмана, можно констатировать, что этого так и не произошло: на каждом из альбомов ансамбля, включая уже посмертный «The Night» и даже ещё более поздний сборник «At Your Service», есть по пять-шесть отличных песен. А вот о школе, которую бы породили Morphine, говорить не приходится – наверное, отголоски звучания ансамбля и слышны в записях других групп, но Сэндман, очевидно, был слишком яркой и неординарной личностью, чтобы ему и его музыке можно было с лёгкостью подражать. Что, впрочем, характерно и для тех немногих, кого мы упоминали в его контексте – для того же Тома Уэйтса или Джима Моррисона.
Всё это даёт повод задуматься – насколько для вас важна в музыке категория оригинальности? Когда вы слышите какую-нибудь песню или альбом и понимаете, что это ни на что не похоже, что даже не до конца понятно, как это классифицировать, – это хорошо или плохо? За себя отвечу так: конечно, оригинальность не тождественна качеству – если я сейчас запишу трек, в котором всю дорогу буду, не знаю, кашлять или чихать, то это, наверное, будет довольно оригинально, но вряд ли даст на выходе музыкальный шедевр. И тем не менее, чем труднее понять, с чем ты имеешь дело в том или ином случае, чем необычнее творческая задача, которую ставит перед собой автор, или её воплощение, тем в любом случае интереснее. Ведь если музыка ни на что не похожа, это значит, что и дипломатические отношения с ней приходится налаживать с нуля, искать точки соприкосновения, пытаться её понять и принять… А это – страшно захватывающий процесс, даже если он не всегда приводит к положительному результату.
Подытожить разговор о Morphine лучше всего с помощью песни с самого первого их альбома, «Good», о которой почему-то редко вспоминают. Она называется «The Other Side»; лирический герой композиции встречает паромщика, который перевезёт его через реку – там, с другой стороны этого бурного потока, и жизнь лучше, и трава зеленее, и с врагами можно поквитаться. Если вспомнить, что название ансамбля взято из греческой мифологии, мы можем без труда домыслить, что это за река и как зовут паромщика. Марк Сэндман уже встретился с ним – и совершил это путешествие.
Глава 23. Пуля с крыльями, как у бабочки
THE SMASHING PUMPKINS
ТРЕК-ЛИСТ:
1. BULLET WITH BUTTERFLY WINGS
2. DISARM
3. SIVA
4. AVA ADORE
5. TONIGHT, TONIGHT
6. TODAY
7. ZERO
8. THE EVERLASTING GOOD
9. PERFECT
10. 1979
Так называемый альтернативный рок 1990-х – это, кажется, феномен, который до сих пор ждёт какого-то внятного, не побоюсь этого слова, научного осмысления: возможно, потому что его эра в исторической перспективе закончилась ещё совсем недавно, и поэтому все по инерции продолжают относиться к нему как к чему-то современному, существующему здесь и сейчас, а значит, пользоваться при разговоре о нём лишь самой примитивной шкалой «нравится / не нравится». Заметьте, с условными The Beatles такого нет, правда? Разумеется, их песни тоже могут нравиться или нет, но, рассуждая о них, мы имеем преимущество исторической дистанции – а значит, волей-неволей задумываемся о том, как они отразили своё время, в чём поменяли мир вокруг нас и так далее, то есть задаёмся более интересными вопросами, чем «хорошая это музыка или не очень». А с 1990-ми это ещё не стало нормой и не вошло в обиход – мы помним себя в этом времени и поэтому стоит зазвучать песне, скажем, группы Nirvana или Radiohead, в нас сразу активируется эмоциональный, а не аналитический отклик. Что по-своему ничуть не плохо – в конце концов, музыка существует для того, чтобы вызывать эмоции. Но если мы хотим получить по-настоящему широкую картинку, то одними эмоциями не обойтись – нужен неангажированный, трезвый взгляд.
Буду честен: при жизни группы The Smashing Pumpkins (по крайней мере, её золотого состава 1990-х) я не был её поклонником, скорее уж наоборот. Однако, вспомнив о ней по какому-то поводу несколько лет назад, я с удовлетворением понял, что никаких негативных чувств к ансамблю больше не испытываю – то есть для меня его музыка превратилась из фактора окружающей действительности (требующего моментального эмоционального отклика со знаком плюс или минус) в факт музыкальной истории, подлежащий лишь объективной оценке. Мне стало понятно, что музыка The Smashing Pumpkins лучше многих других смогла уловить мятежный дух своего времени – и о том, как это произошло и к чему привело, на мой взгляд, очень увлекательно размышлять.
Если кому-то интересно, то слово «smashing» в заголовке ансамбля – это не глагол в форме present continuous, а прилагательное. Более того, воспринимать его надлежит не в прямом, а в переносном значении – smashing не как «сталкивающийся» или «разбивающийся», а как, грубо говоря, «офигенный». Группа «офигенные тыквы» – видимо, это будет самым точным переводом.
Офигенные ли в действительности эти тыквы? На этот счёт, конечно, есть – и в 1990-е годы тоже были – разные мнения. В общем-то название песни «Bullet with Butterfly Wings», «Пуля с крыльями как у бабочки», одного из синглов со знаменитого двойного альбома The Smashing Pumpkins «Mellon Collie and the Infinite Sadness», уже даёт наблюдателю, особенно заведомо не очень благожелательно настроенному, повод для критики: все эти оксюмороны, склейки противоположных по смысловой нагрузке образов стали в рок-музыке общим местом лет за двадцать до того, как The Smashing Pumpkins появились на свет – вспомните группы Led Zeppelin или Iron Butterfly, «Свинцовый дирижабль» и «Железная бабочка», или, допустим, название классического альбома Манфреда Манна «Nightingales and Bombers», «Соловьи и бомбардировщики». Пуля с крыльями, как у бабочки, встаёт в этот ряд как влитая – и это лишь один из множества примеров банальности в текстах ансамбля: в той же песне есть и, например, фраза, которой фронтмен Билли Корган, кажется, искренне гордился – «despite all my rage I’m still just a rat in a cage», «несмотря на всю мою ярость, я до сих пор лишь мышка в клетке».
Причём ладно бы все эти пассажи в творчестве The Smashing Pumpkins произносились, так сказать, с фигой в кармане, иронически – нет, у альтернативного рока 1990-х вообще были непростые отношения с юмором, куда чаще ему была присуща звериная серьёзность, и творчество героев этой главы являет этому практически лабораторный образец. Возьмите, к примеру, ещё один безусловный хит, композицию «Disarm» с альбома «Siamese Dream»: «The killer in me is the killer in you», – тянет Корган своим характерным немного гнусавым голосом, а потом даёт интервью, в котором говорит: «Просто у меня никогда не хватало духу убить моих родителей, поэтому я сочинил об этом песню». Ну, спасибо, конечно, что не убил, но серьёзно – что это такое вообще? Ладно, у Коргана было непростое детство, его в значительной степени воспитывала мачеха, наверное, в его жизни недоставало родительской любви, но экзальтация, с которой The Smashing Pumpkins разматывают в своих песнях – и комментариях к ним – все эти психологические клубки, порой кажется почти невыносимой. Стоит ли удивляться, что и сама деятельность группы всегда напоминала некое токсичное реалити-шоу: музыканты вечно ругались друг с другом, Корган тайком перезаписывал заново партии своих коллег, барабанщик Билли Чемберлен страдал от наркозависимости и пропадал из студии на несколько дней, а гитарист Джеймс Иха и басистка Д’Арси Рецки представляли собой бывшую пару со всеми вытекающими отсюда последствиями. Кстати, у песни «Disarm» есть и, так сказать, народная трактовка, основанная на интерпретации некоторых строчек – согласно ей, композиция повествует о паре, которая решает сделать аборт. То есть и тут тоже – Большая и Важная Тема, и всё с заглавных букв: для иронии, юмора, да даже для какого-то обыкновенного легкомыслия у The Smashing Pumpkins, кажется, места не находится.
