– Иди.
Кажется, я понял, как работает специальный навык «дар убеждения»…
…Обстановка в разведбате вначале показалась мне какой-то апатичной. Отдыхающие бойцы при виде меня даже не попытались изобразить хоть какое-то приветствие, провожая лишь тусклыми, равнодушными взглядами. Меня это зацепило, хотя раньше мне было бы абсолютно фиолетово, что красноармейцы не выказывают внимания появившемуся в расположении командиру. Но, видимо, заработали игровые поднастройки, иначе как объяснить тот факт, что мне до зубного скрежета захотелось построить воинов и как следует их разнести?!
Впрочем, сотни полторы, от силы две разведчиков при капитане комбате – это как бы и не тянет на полноценный батальон. Кое-как успокоив себя мыслями о высоких потерях и постоянном риске бойцов, связанном с особенностями службы, я проглотил горькую пилюлю явного игнора, после чего постарался как можно скорее найти командира.
И нашел. И что приятно, не отдыхающего где-то на топчане в штабном блиндаже, а на занятиях с личным составом по рукопашному бою. Конкретно при моем появлении он отрабатывал защиту от атаки с холодным оружием сверху: поочередно два бойца пытались нанести удар по нисходящей: один держал в руках саперную лопатку, другой – зажатый обратным хватом нож. Техника самообороны капитана заключалась в шаге вперед с одновременным блоком предплечья левой, которым он встречал вооруженную руку спарринг-партнера в районе запястья. Далее следовал захват уже правой с одновременным подшагом и подворотом к противнику – и тут же скоростной бросок через бедро с фиксацией вооруженной руки и последующим болевым приемом. Комбат одновременно надавливал коленом на локоть и скручивал кисть, демонстрируя технику примерно двум десяткам рассевшихся вокруг бойцов. Выглядело все довольно впечатляюще и технично, так что я не удержался от высказанного вслух одобрения:
– Красиво работаете, товарищ комбат!
Невысокий, плотно сбитый крепыш – кстати, довольно молодой, всего года на четыре постарше, – капитан Гордеев белозубо улыбнулся мне и несколько театральным жестом пригласил в круг:
– А что, наши доблестные органы не желают попробовать свои силы?
Я с некоторым сомнением пожал плечами, интуитивно поняв, что если желаю рассчитывать на поддержку разведчиков, то должен завоевать их уважение. А способ лучший, чем хороший дружеский спарринг, еще поискать надо.
– Могу и попробовать. Только я все чаще ножом орудую, чем лопаткой. И сверху вниз да обратным хватом бить не стану.
Кстати, мои слова – чистая правда. Штык-ножом действительно довелось поработать в ближнем бою. И не раз…
Кэп вновь белозубо улыбнулся.
– Ножом так ножом. А что думаешь, лейтенант, если и я буду с клинком?
В голосе молодого комбата слышится откровенный вызов. Не наребячился еще, ишь ты… Ну ладно, будь по-твоему.
– Так даже лучше. Но во избежание ранений и возможных травм предлагаю использовать деревянные муляжи. У вас такие есть?
Капитан согласно кивнул:
– Найдутся.
И действительно, нашлись две очень хорошо выполненные деревянные модели ножа разведчика НР-40.
Приняв свой с благодарным кивком, я тут же занял атакующую позицию с выставленной вперед вооруженной правой рукой и притянутой к себе левой, прикрывающей корпус. Гордеев уже с несколько хищноватой улыбкой встал напротив, зеркально повторив мою стойку. Секунду мы просто стояли друг напротив друга, пока я ждал сигнала о начале учебной схватки, но тут кэп просто бросился вперед, одновременно выстреливая стремительным, резким выпадом.
Будь я на привычных тренировках по хапкидо, подобный рывок пропустил бы однозначно. Но рефлексы «бойца ОСНАЗ» сработали автоматически: я успел резво отпрыгнуть назад и тут же ударил наотмашь по атакующей руке комбата, имитируя режущий удар по внешней стороне кисти. Лезвие «клинка» чувствительно коснулось противника, но капитан и не подумал хитрить, остановившись и показав всем «пораженную» конечность:
– Как я и говорил, недооценка противника и слишком поспешная атака нередко приводят к поражению в схватке.
Бойцы промолчали, хотя в выражении их лиц и читалось некоторое неудовольствие. А вот Гордеев вновь развернулся ко мне и несколько задумчиво произнес:
– Неплохо, лейтенант, неплохо. – Указав на шрам, тянущийся через левую щеку, добавил: – Давно на фронте? Из погранцов?
– Так точно, товарищ капитан! Да с 22 июня и воюю с переменным успехом.
Комбат усмехнулся:
– Ну, если посейчас жив, значит, успех тебе сопутствовал. Однако же ты меня удивил, удивил… А теперь давай-ка поработаем в полную силу.
Взгляд кэпа вдруг стал холодным, цепким, оценивающим. Перехватив деревянный клинок в левую руку, он стал приближаться, постреливая короткими, режущими кистевыми движениями. Они, кстати, весьма неплохо секут пальцы вооруженной руки соперника в ножевой схватке… Я начал отвечать точно такими же, пугая и держа оппонента на расстоянии – и в какой-то момент он вдруг попятился назад, словно бы оступившись. Или испугавшись. Тогда я сделал шаг вперед, намереваясь уколоть именно его вооруженную кисть, а кэп неожиданно резко схватил правой рукав моей гимнастерки и дернул его вверх и в сторону, при этом стремительно шагнув навстречу. Я попытался среагировать, вновь отступив назад, однако уже на отшаге почувствовал, что деревянное острие макета коснулось брюха с правой стороны. Как раз в районе печени.
Благодушно усмехнувшись – ну как же, восстановлен статус-кво! – комбат дружески хлопнул меня по плечу, после чего весело спросил:
– Зачем пришел-то, лейтенант? Тебя, кстати, как зовут?
– Рома. Самсонов Роман.
Гордеев в очередной раз белозубо, располагающе улыбнулся и протянул руку:
– Александр. Так с чем пожаловал, Рома?
Я крепко стиснул протянутую для рукопожатия кисть, после чего ответил:
– Нужна группа, человек пять-шесть. Языка взять хочу.
Комбат разом поскучнел.
– Там мин понатыкано с обеих сторон, плюс колючка. А ближе к немецким позициям все пристреляно их пулеметчиками, «люстры» в воздухе висят чуть ли не каждые пять минут. Нет, я людей своих ради чужих орденов класть не буду.
Ну, хотя бы ответил не слишком громко. Вот только взгляд отвел, чеканя каждое слово отказа. Однако положив руку на плечо Гордеева, я горячо зашептал, стараясь поймать его глаза:
– С нашей стороны сделают и разметят проход в минном поле, обещаю. И дальше своей колючки мы не пойдем. Есть информация, – тут я еще сильнее приглушил голос, – что противник сегодня будет резать проволоку. Вроде бы фрицы готовят наступление, и лучшего случая взять их языка нам не представится. Одно дело делаем, комбат! А если врежут крепко, сам понимаешь: и ты со своими орлами, и я со взводом, и прочие – да вся дивизия – здесь останемся, коли с позиций собьют и танки в прорыв бросят.
