— Два десятка длинных семерок к револьверу, полтора десятка коротких девяток под Иволгу.
— Десять серебром, — ныряя под прилавок и доставая вполне себе заводские пачки, назвал цену барыга.
— Побойся богов, — возмутился Воронцов, поняв, что его сейчас опять пытаются на…
Он знал, что патроны стоят дешевле. Пачка семерки — 20 штук, обходилась в пять серебрушек, короткие, так как не слишком популярны, всего две за двадцать. А тут только половина пачки.
— Охренел совсем? — поинтересовался он у торгаша. — Скидывай минимум три. И добавь шомпол и масло.
— Ваше сиятельство, — возмущенно завопил пухлый, — тут вам не город, моя цена такая. Это там семерка по четыре куны, здесь у меня семь.
— Скидывай, — процедил Воронцов, — я же не уронил тебя до реальных, так что, ты с наваром, имей совесть.
Торгаш с багровым от возмущения лицом с минуту дышал, тягаясь с Константином взглядами, потом все же сдался.
— Семь.
— Другое дело, — согласился Воронцов. — Я не против, когда торговец наживается, но когда он задирает цену чуть ли не вдвое, я бью ему по роже. — И продемонстрировав кулак в перчатке из тонкой кожи, которым Вир сразу обрезал пальцы, полез в калитку.
Он еще раз прошелся вдоль прилавков. Пачки махорки его не заинтересовали, два пакета табака из лавки еще имелись, даже запасная рубаха была, пусть вся в бурых подтеках, но все же. Взгляд наткнулся на наколенники, толстые, кожаные, с двумя ремнями и даже какая-то мягкая подложка.
— Это кто ж такой умный? — поинтересовался сам у себя Константин, а ведь он хотел загнать эту идею очередному кожевеннику, и не задаром. А теперь все. Какой смысл продавать то, что есть и так. — Сколько? — крикнул он, демонстрируя хозяину наколенник.
— Куна, — отозвался тот, радости от посещения Константином его лавки сильно поуменьшилось.
— Беру, — примеряя обновку на правую ногу, крикнул Воронцов.
В принципе, было удобно, он даже упал на колено, чтобы проверить. Чувствительно, конечно, но не так, как без него. Нее, точно нужная хрень. Черт, а ведь у него еще куртка, которую он кое-как от кровищи отстирал, но все равно носить-то ее нельзя, любое зверье учует изгвазданную подкладку с километра. Френч — штука хорошая, но долго не протянет. Воронцов перевернулся и посмотрел на соседнюю стену, где висела кое-какая одежда. Штаны, рубахи — не то. Платья, сарафаны — совсем не то. Все примитивное, явный самопал. Так, куртки кожаные, две, на него не налезут, размерчик подкачал. А вот кожаное полупальто с полами до середины бедер, массивными пуговицами и отворотами, вроде налезет. Константин без спросу снял его с вешалки и, скинув френч, начал облачаться в настоящую комиссарскую кожанку. Да, она словно сошла с экрана, прям как фильмах про гражданскую — плотная, вот только впереди лето, жарко будет, а до горки тут не скоро созреют.
Воронцов облачился, застегнул пуговицы, лацканы отогнул и закрепил, довольно широкие, чуть ниже солнечного сплетения. Выглядело круто. Подвигал руками, кожа слегка поскрипывала, не тяжелая и не такая толстая, как та, что он взял в «Лавке братьев Силовых». Вообще удобная куртка.
— Зачарована на прочность, — начал рекламировать барыга, который так и остался безымянным, — не каждые когти возьмут. Да и из офицерского револьвера, не прострелить, плюс, вторая руна — комфорта, летом не жарко, зимой можно таскать до минус пяти или десяти. Если тонкий свитер тоже зачарованный, то и минус пятнадцать не страшно. Веды накладывал сильный ведун, не чета нашей, многоуважаемой, Авии. Настоящий чаровник.
— И откуда она у тебя?
— Трофей, — вполне честно ответил торгаш, — сняли с одного сильного бойца, что шел в караване, который еще осенью грабанули. Нет у меня тут на нее покупателей, в город увезу, после тьмы.
— Сколько?
— Четыре золотых и без торга, мне не надо прямо сейчас ее продавать. Если бы не зачарование, отдал бы за пятнадцать серебрушек, а так — это уже артефакт.
Константин с сожалением снял полупальто и повесил обратно на вешалку. Дорого, и толстый явно не уступит. Выложив на стол восемь чеканов, он забрал патроны и масло с шомполом и направился к выходу. Забрав у Черена рюкзак, он сгрузил в него покупки.
— Все, пошли домой, находился я. Да, и не нужно мне больше сопровождение, так и скажи Аркаду. Не тронет меня тут больше никто.
— Мне не сложно, — тут же заявил бывший бандит.
— Мне сложно, охрана ведь не все твои функции, крепыш ведь шпионить послал?
Черен виноватое кивнул.
— Простите, Ваше сиятельство, что мне командиром велено, то и делаю.
— Ну, поскольку я теперь не пленник и мне охрана не нужна, то мы закончим совместные прогулки. Кстати, видел в лавке кожаное полупальто, зачарованное, сколько такое может стоить в городе?
— Дорого, не меньше семи золотом, а может, и все десять. Сколько толстый Пан пытался с вас содрать?
— Четыре.
— Значит, скинул, раньше шесть требовал, никто его тут не возьмет, даже за половину. А кто мог взять, размер не подошел. Ладно, Ваше сиятельство, пойдемте, провожу, и вещи донесу, и там распрощаемся. Я могу еще чем-то помочь?
— Можешь, мне замок нужен на обе двери, и щеколда внутри. Как этот дурачок Зор жил без запоров?
— Здесь многие так живут, хотя внутри запоры всегда есть. Я все сделаю, есть у меня дома необходимое.
— Тогда вот, как поступим. Давай рюкзак и двигай до дома, берешь необходимое, и ко мне. Думаю, вдвоем мы быстро все сделаем.
Черен кивнул и, передав Воронцову его имущество, направился к центральной улице.
На крыльце показалась Авия в сопровождении Аркада, она столкнулась взглядом с Воронцовым, и довольно приветливо ему кивнула, после чего направилась в сторону харчевни.
— А вот это шанс, — подумал Константин.
Он отошел за угол пристройки к торговой лавке, там никто не увидит, что произойдет, ему любопытные ни к чему.
— Беляш, ты хотел помочь, есть возможность.
— Слушаю, хозяин, — мгновенно отреагировал прислужник.
— Вот тебе задача — на глаза никому не попадаться, никого не убивать, попробуй украсть сферы тьмы, запертые в сундуке у атаманши. Нехорошо, конечно, она ко мне вполне по-человечески отнеслась, но это мое по праву. Сможешь сделать это, не оставляя следов, хорошо, но никто не должен тебя обнаружить. Заберешь половину, половину ей оставишь. Ты все понял?
— Да хозяин, я все сделаю.
У ног Воронцова материализовался клок тумана, а потом что-то быстрое, и не такое белое, как раньше, скользнуло в тень. Константин ощутил, как разматывается незримый никому, кроме него поводок, прикрепленный к безымянному пальцу. Через него он ощущал счастье, Беляш был в восторге от своего первого задания. Служить — вот его предназначение.
