Утвердительно кивая, она переводит свой пронзительный взгляд обратно на бумаги. Ставит подпись.
— Начнете с этой субботы. Четвёртый курс. Юристы. Их преподаватель в отпуске и вы его замените, — протягивает мне документы. — Екатерина подскажет, куда идти дальше.
— Спасибо за эту возможность, — снисходительно приподняв уголки губ, она откидывается в кресле, пристально смотря в мои глаза.
— Учтите, Ева Игоревна, что своей репутацией я дорожу. Надеюсь, мы сработаемся.
Нервно сглотнув, решаю ничего не отвечать. На негнущихся ногах, покидаю кабинет, чтобы быстрее оказаться вне давящих стен. Мне, кажется, что я и не дышала все это время.
— Екатерина, Татьяна Васильевна… — секретарь, не дослушав, протягивает мне маленький листочек, где написан неизвестный для меня номер.
— Ева Игоревна, вам нужно пройти в отдел кадров. Он на втором этаже. А также я даю вам номер вашего руководителя, который будет помогать освоиться на новом месте.
Согласно кивнув и поблагодарив за помощь, спускаюсь на нужный мне этаж. Девушки помогают мне быстро оформиться, поинтересовавшись с какого дня я приступаю к своим обязанностям. А также просят подняться к моему непосредственному куратору, чтобы познакомиться. Он сам так попросил.
Моя кафедра расположена на четвертом этаже. Здесь только, что завершили ремонт. В воздухе еще витает запах краски. И по иронии судьбы на дверях нет номеров или каких — либо обозначений, кому принадлежит тот иной кабинет.
Прохожу мимо закрытых дверей, как вижу в конце коридора снова Давида. Он разговаривает по телефону. Надеюсь, он мне подскажет, куда следует пройти.
— Подожди… — прикрывая динамик ладонью, он глазами показывает, где мне нужно его «подождать».
Минут через пять он возвращается ко мне и присаживается непозволительно близко.
— Как дела? — первое, что приходит в мою голову. Столько лет не виделись, вполне разумно спросить о банальных вещах.
— Вполне сносно, Ева, — полоснув по мне тяжёлым взглядом, смотрит на тот самый клочок бумаги, на котором написан номер моего руководителя. — Забей мой номер сразу, чтоб случайно не потерять.
— Это ты… за мной будешь «приглядывать»? — ошарашенно смотрю в серые глаза своего некогда лучшего друга. — Я представляла на твоём месте другого, — бормочу себе под нос.
— Что? Не нравлюсь? — слегка наклоняется ко мне, отчего немного перехватывает дыхание. Это второе официальное вторжение в мое личное пространство за эту неделю.
— Все так странно… мы столько лет не виделись, а ты ведёшь себя, будто и не знакомы вовсе, — бросаю короткий взгляд.
— Было бы странным, разыгрывать бурное веселье… после всего, — откинувшись на спинку дивана, продолжает. — Я рад, что ты будешь работать в этом институте. Тут Анне Николаевне скажи «спасибо». На эту должность было много кандидатов, но она «верно и метко» окучивала ректора, а когда узнала о нашем с тобой «знакомстве», то вообще все уши прожужжала всем о тебе.
— Скажу… — все также сипло говорю с ним.
— В субботу жду тебя к девяти. Дам план лекции, представлю коллективу и твоим «первым студентам», — встав, он идёт на выход к лестнице.
— Давид, — окликаю его. — Спасибо.
— За что? — нечитаемым взглядом смотрит на меня.
— Я уверена, что за тобой было последнее слово, чтоб меня взяли на работу, — он хмуро сдвигает брови, но не удостаивает меня ответом.
Первый рабочий день на новом месте, всегда вызывает мандраж. Ещё «перчинки» для бодрого настроения добавляет московское метро с её многочисленными переходами и пересадками. Как жители мегаполиса привыкли к такому адскому графику жизни? Выработанная привычка, не иначе.
Стоя на пороге кабинета Давида, слегка киваю в знак приветствия и прохожу внутрь.
— Доброе утро, Ева Игоревна. На работе я соблюдаю субординацию. Никаких «Давид» или «мы столько лет не виделись», чтобы я не слышал. Оставь это на внерабочее время, — этими жесткими словами, он, словно, даёт мне мысленную оплеуху.
Интересно… когда он меня чуть не снес с места перед кабинетом ректора, какой субординацией он пользовался?!
— Хорошо, «Давид Эдуардович». Я вас поняла, — ставлю сумку на стол, демонстративно доставая оттуда свои старые наброски к лекциям.
— Сейчас я дам вам методичку, согласно, которой нужно провести лекцию. Ничего трудного, — поджав губы, делаю вид, что так и должно быть.
Но чёртов разум шепчет другое. Мы же не чужие. Зря я рассчитывала, что он ко мне будет относится «теплее», чем четыре дня назад.
— Я помню тебя другим… — спохватившись, добавляю: — Извините. Больше не повторится, Давид Эдуардович, — бросив на меня суровый взгляд, кладет мне на стол методичку по «административному праву».
Немного подготовившись к лекции, семеню за широкой спиной своего «ментора». Прыснув со со смеха от такого сравнения, прикрываю рот ладошкой. Хорошо, что он ничего не услышал.
Толкнув дверь аудитории, Давид проходит внутрь. Ребята моментально затихают, сосредоточенно смотря на нас.
— Прошу любить и жаловать… — это последнее, что я помню, перед тем, как судорожно хватать ртом воздух и пытаться взять свое самообладание под контроль.
Мое тело до сих пор помнит «его» головокружительные прикосновения. Они, словно клеймили меня, пленили своей первобытной жаждой. Никто прежде не заставлял меня терять над собой контроль, каждой клеточкой своего естества желая снова оказаться за гранью дозволенного между нами.
— Ева… Игоревна? С вами все хорошо? — интересуется мой «ментор».
— Спасибо, что представили. Дальше я сама справлюсь.
Принудительно разорвав зрительный контакт с «сопляком», возвращаюсь в реальный мир. Где я — преподаватель. Он — студент. Мой студент. И никаких полумер для нас не существует.
Для нас всегда будет «суровое настоящее», сотканное из одних запретов.
Глава 5
Давид всматривается в моё бледное лицо, именно таким я его себе представляю в этот момент, словно хочет понять, что могло случиться. На мгновение мне кажется, что он немного забеспокоился обо мне, но «вернув» снова свою маску невозмутимости, покидает аудиторию.
Мне становится непривычно обидно за его «такое» поведение. Я не могу понять, чем заслужила такое отношение к себе в первый рабочий день. Мог же просто «отказать» ректору. И не трепать мне нервы, предположительно, зная, через, что я прошла. Пусть не надеется на беседы в нерабочее время. Задушевными, вряд ли они теперь будут.
Пальцы немного подрагивают, когда я беру в свои руки журнал группы. Нужно провести перекличку студентов.
Я даже не знаю, как зовут моего «незнакомца из клуба». Может… Снова взглянув на него из полуопущенных своих ресниц, понимаю, что я не ошиблась. Это он. Уж слишком я увлеклась в клубе разглядыванием его лица. Ошибки быть не может.
