- Алло, - сиплю спросонья в трубку.
- Макар! – врезается дрожащий голос Полины в мой мозг. - У Мишеньки температура под сорок… Я будила. Он не просыпается, - голос срывается. Она плачет.
Её слова звучат в ночи, словно выстрел в висок.
Температура под сорок?! Это же хана такому крохе…
- Сейчас… сейчас я приеду! - рвано говорю я.
Пытаюсь держать себя в руках. Но даётся мне это с большим трудом. Но я должен! Должен не терять самообладание.
– Ты скорую вызвала? – спрашиваю я, одеваясь на ходу.
- Да, они едут…, - еле выдавливает она, нажимает отбой.
Быстро выскакиваю из квартиры. Спускаюсь в лифте на подземную парковку под домом. По дороге набираю отца.
- Папа, Миша заболел. Температура высокая почти сорок. Я еду к ним, - торопливо сообщаю я.
- Понял, - говорит он таким бодрым голосом, словно я и не будил его среди ночи.
Хотя такое известие разбудит в одно мгновение любого.
- Я тоже сейчас подъеду, - бросает отец.
Я не стал уточнять у отца, что значит «сейчас»? Дорога до Москвы у него только займёт полтора часа времени.
Через двадцать минут я уже подъезжал к дому Полины. Москва спит. Дорога без пробок. Конечно, летел я на максимальной скорости, ловя по пути все видеокамеры.
Плевать на штрафы! Сейчас важно, что с сыном? Остальное по фигу.
В квартире, увидев раскрасневшегося Мишу на руках доктора, я заскрипел зубами от собственного бессилия.
Сейчас моему сынишке могут помочь только врачи.
Когда стал вопрос, кто из родителей поедет в больницу, я нервно дёрнулся.
Непреодолимым желанием было быть рядом с больным ребёнком!
Поддержать его. Подключить врачей при необходимости. У меня больше возможностей.
Но Полина жёстко отчеканила:
- Я поеду!
Горло пересохло. Сглотнул.
Ошеломлённо смотрю на неё. Тоненькая хрупкая нежная. А такая сильная и решительная.
- Почему ты?! - выплескиваю, не выдержав, я.
Эмоции на грани.
- Потому что я мать! – твёрдо говорит Полина. Чеканит каждое слово, словно режет ножом.
Меня топит протест. Я тоже должен быть там!
- Папа! – доносится до меня тоненький голосок Павлуши. – А ты останешься со мной? Я боюсь один.
Мгновенно это возвращает меня в действительность.
- Конечно, сынок. Я никуда не уйду…
***
Проходит полчаса. Я весь на нервах. Ребёнок долго не может успокоиться после случившегося.
- Папа, а они (врачи) не заберут нашего Мишу насовсем к себе? – с тревогой спрашивал сын.
- Ну что ты, Паша! Разве мы отдадим его! – успокаиваю я сына.
На душе паршиво. Полина не звонит, не сообщает новостей. Хотя, отсутствие плохих новостей, уже хорошая новость. Как – то так… Доктор сказал, ангина. Если диагноз верный, то она точно лечится.
Павел уснул. Тихо закрываю дверь комнаты, выхожу на кухню. Хочу позвонить Полине, узнать как у них дела.
Мобильник начинает вибрировать в моих руках. Смотрю на экран. Звонит отец.
- Макар, скидывай адрес дома Полины и больницы, куда увезли внука. Мы с Эдуардом уже на подлёте к городу.
Узнаю отца! Поставил на уши Сташевского. У того есть собственный авиапарк с самолётами и вертолётами. Впрочем, у него всякого полно: наземного, водного и воздушного транспорта.
В город они могли выдвинуться только на вертолёте. И то затруднена посадка. Впрочем, не удивлюсь, если высадятся на любую магистраль города…
Строчу сообщение отцу с адресами. Следом посылаю ещё смску:
«Мне нужна твоя помощь! Здесь Паша спит. Подмени меня. Я поеду в больницу».
«Скоро буду», - читаю, провалившись в переписку с отцом. Облегчённо вздыхаю.
Рано отец отошёл от дел. Энергии и находчивости ему не занимать!
Через десять минут отец уже в квартире.
- Макар, беги! Там Сташевский тебя ждёт в машине, - бросает он мне на ходу, заглядывая в комнату, где спит ребёнок.
Хотел ответить ему, что у меня своя (машина). Но преисполненный чувством благодарности к отцу и Сташевскому, промолчал.
Отец окидывает взглядом скромную квартиру. Хмыкает.
Упрямый характер Полины. Это мы знаем уже все…
Нет времени на разговоры.
Надо срочно в больницу!
***
Подъезжаем к детской клинической больнице. Врываемся внутрь через приёмный покой.
Охранник пытается встать на пути.
- Сюда нельзя!
Вежливо отстраняю его. Пока вежливо.
- У меня сына сюда полчаса назад привезла скорая… с критической температурой. Нам надо в детское отолорингическое отделение. Где оно?! – прожигаю охранника взглядом.
Готов пойти врукопашную.
- На пятом этаже. Вон там лифты! – вдруг сдаётся он под нашим напором и показывает рукой направление…
Мы в отделении. Вижу хрупкую фигурку Полины, жмущуюся в коридоре. Стремительным широким шагом иду к ней.
- Как он? – взволнованно спрашиваю я.
- Немного лучше. Его сейчас осматривают врачи, - бормочет она.
Зарёванная расстроенная отрешённая смотрит потерянно куда – то сквозь меня. Будто нет меня вовсе рядом. Больно это видеть, ведь беда у нас одна на двоих.
Полина! Я здесь. Я рядом! Ору внутри себя.
Так хочется её утешить. Протянуть к ней руки, обнять, прижать к себе. Но я не смею.
Чёрт! Но она стоит такая беспомощная беззащитная. А я здоровый взрослый мужик нечем не могу помочь. Ни ей, ни нашему сыну.
Поля беззвучно плачет, вздрагивая худенькими плечами.
Как тогда в день нашего знакомства на берегу моря. Сердце моё колотится. Пульс зашкаливает. Не свожу с неё взгляда.
Дверь широко распахивается. Выходят врачи в белых халатах. Мы с Полиной синхронно бросаемся к ним.
- Вы родители Миши Дёмина? – спрашивает худой длинный доктор в очках.
Дёмина? Словно доктор не вопрос задал, а ударил прямо под дых.
Киваем.
- Да! Да! Мы родители.
- Диагноз подтвердился – у ребёнка ангина. Температуру мы сбили. Но я вам скажу так, - хмуро произносит доктор Савин. Делает паузу. Обводит нас взглядом.
К нам присоединяется господин Сташевский.
- Ребёнку надо удалять небные миндалины. Иначе такие ситуации будут повторяться. Воспаляться верхние дыхательные пути. Организм малыша будет подвергаться интоксикации. Такая высокая температура при ангине и интоксикация организма опасны даже для взрослого человека. А тут ребёнок!
