Ее план показался Арвену очень разумным, но неожиданно для самого себя он вдруг заявил:
— Я не потащу тебя с собой! Мне не нужна обуза в дороге! Король сам опешил от своих слов. Если он и считал Астин обузой, то уж никак не собирался ей об этом говорить.
Принцесса резко отвернулась от него, чтобы скрыть слезы, готовые брызнуть у нее из глаз. Взгляд Астин упал на Локера, возившегося у поленницы. Длинная тень отшельника лежала как раз между ней и королем.
Норлунг внутренне напрягся, ожидая от хозяйки Орнея решительного отпора, но она отступила на шаг и склонила голову.
— Хорошо, — ее голос прозвучал нарочито громко. — Раз ты приказываешь, я останусь.
Львиный Зев удивленно воззрился на нее, но девушка уже шла по направлению к дому. Весь остальной день они не разговаривали. Астин ухаживала за Озарик и ребенком, иногда бросая на Арвена короткие злые взгляды. Норлунг старался поймать их, но принцесса сразу же отводила глаза.
Ночью Арвен ворочался и вздыхал. В конце концов она не ребенок и могла бы понять, чего он ждет! Завтра за ним осядет пыль на дороге, и они больше не увидятся. Во всяком случае, скоро. Жизнь отравляла еще одна мысль: вчера, когда Астин сама пришла к нему, Львиный Зев оказался далеко не на высоте. И вместо того чтобы сегодня загладить свою вину, усугубил разлад, накричав на принцессу.
«Теперь, конечно, жди!» — Арвен зло завертелся на шкурах. Встать самому и попросить у Астин прощения ему мешало самолюбие. Норлунгу казалось, что девушка специально издевается над ним, не замечая его едва удерживаемых в узде желаний.
Ближе к рассвету он услышал тихий шорох и, повернув голову, увидел, как принцесса поднялась с кровати. «Ну наконец-то! — Арвен с облегчением вздохнул. — Слава Богу, она все-таки женщина!» Норлунг видел в темноте, как кошка, а сегодня все его ощущения были обострены до предела. Ему казалось, что он чувствует каждое движение девушки.
Астин прошла через комнату, неуверенно ступая босыми ногами по земляному полу. Остановившись около Арвена, она поднялась на цыпочки и с опаской заглянула ему в лицо. Львиный Зев закрыл глаза, чтобы не испугать девушку, и улыбнулся в темноте. Ему представилось, как через минуту он сомкнет руки вокруг ее беззащитной под тонкой рубашкой талии. Шорох послышался совсем близко. Норлунг сжался, ожидая легкого прикосновения руки Астин.
Прошла минута. Другая. Тихо скрипнула дверь, и на короля повеяло свежим предрассветным холодом. Арвен открыл глаза и сел. Рядом с ним никого не было. Норлунг тихо выругался. Его рука машинально скользнула по мечу, который должен был лежать справа. Клинок исчез. Лицо короля исказил гнев. Он встал, быстро оделся и вышел на улицу вслед за Астин.
Последние звезды гасли в белесых небесах. Трава взмокла от росы. По ногам тянуло сыростью. Дверь в конюшню была приоткрыта. Арвен, не прячась, прошел к ней и заглянул внутрь. Принцесса поспешно седлала лошадь. Девушка повернулась к нему спиной и с усилием подняла переметные сумки.
— Помочь? — голос короля прозвучал насмешливо и враждебно. Он легко, как пушинку, вскинул туго набитый кожаный мешок. — Тебя не учили, что уезжать, не попрощавшись, невежливо?
Астин смотрела на него, как загнанный зверек.
— Чего ты от меня хочешь? — выдавила она.
— А ты чего хочешь от меня? — норлунг поймал ладонью ее руку на холке лошади.
— Чтобы мы уехали вместе, — жалобно произнесла принцесса. — Я не останусь здесь. Не бросай меня!
— Ты не хочешь, чтоб я тебя бросал, — усмехнулся Львиный Зев, — и поэтому бросаешь меня?
Астин молчала.
— Слушай, девочка, — норлунг взял ее за плечо. — Я лучше дал бы руку на отсечение, чем с кем-нибудь на пару отправился через всю страну. Понятно?
Принцесса кивнула.
— Я привык действовать в одиночку, — продолжал король, — и отвечать только за собственную дурость. Но сейчас у меня просто нет выхода. Во-первых, — Арвен загнул палец, — меня ищут, и дорога на Теплую явно перекрыта беотийцами.
— А во-вторых, — Астин сама загнула ему другой палец, — соваться без меня в Орней не имеет смысла. Мои доблестные подданные вздернут тебя на первой же кривой осине, и никакой обороны юга, никакого полумесяца Акситания-Орней не получится.
Арвен поднял брови. Как она догадалась? Впрочем, все равно. Во всяком случае, со стратегическим мышлением у нее все в порядке.
— И по этим причинам я вынужден… Слышишь? Вынужден, — с расстановкой сказал король, — взять тебя с собой.
«Если мы едем в Орней, то это я беру тебя с собой», — подумала принцесса, но ничего не стала говорить вслух.
— А кто тебе вчера мешал сказать то же самое? — осведомилась она, снимая уздечку с лошади и вешая ее обратно на гвоздь.
— Вчера у меня весь день болела голова, — буркнул Львиный Зев. — Идем, — он подтолкнул Астин к двери. — Можно досмотреть пару снов, пока не спадет сырость. — И еще… — Арвен помедлил. — Раз уж мы решили ехать вместе. Я в конце концов живой человек и мне тяжело…
Принцесса замерла, глядя на него.
— Подожди, — она отпустила руку спутника. — Арвен, ты что, еще не понял? Это я убила Вальдреда.
В общем и целом норлунг догадывался. Он не понимал другого: почему случившееся должно было стать барьером в его отношениях с Астин.
— Но ведь вчера ты сама пришла ко мне, — сказал король, беря девушку за подбородок.
— Вчера у меня были причины, — принцесса отвела его руку. — Сегодня их нет. Арвен, пожалуйста. — Астин заглянула ему в лицо. — Если тебе так нужно, — ее голос упал, — я сделаю то, что ты хочешь.
— Мне ничего не нужно через силу, — Львиный Зев тряхнул головой. — Успокойся, и идем.
Астин выскользнула в дверь впереди него.
«Надо же было этой сволочи так напугать ее! — думал король, выходя из сарая. — Мало мне своих неприятностей, я еще должен бороться с бабьими страхами!»
Держась рукой за все еще болевший живот, Озарик вышла из хижины. Чтобы вымыть малыша, ей нужна была вода из бочки. Пыль на дороге, по которой ускакали Астин и государь, уже улеглась. Впрочем, какая в лесу пыль? Прибитые вчерашним дождем хвоинки устилали тропу. Вот и все.
Вот и все. Женщина грустно улыбнулась. У кого-то впереди лежал путь, рука об руку, стремя о стремя, пусть даже он ведет к гибели… Лежала любовь. Озарик точно это знала. Женщины тонко чувствуют подобные вещи и понимают больше тех, кто сам вступил на шаткую соломинку над пропастью.
У нее впереди не было ничего. Графиня де Фуа не испытала ни раздражения, ни обиды, когда король и принцесса сказали, что покидают ее здесь, на руках у отшельника. Пусть едут, их место рядом. Но, Господи, как же горько сознавать, что она сама, точно сухое дерево, больше не будет ни цвести, ни плодоносить для Палантида!
Озарик тихо застонала. Даже плакать женщина теперь не могла, потому что на ее слезы малыш немедленно отвечал оглушительным ревом. У него начинал болеть живот, та самая пуповина, которую перерезал своей рукой государь и которая хранила невидимую связь с матерью. Нет, плакать она теперь не будет: у нее есть сын, у нее есть долг — так учили всех женщин в роду де Фуа. Она будет сильной.
