Надежды тех же основателей русской религиозной философии начала XX века, Ивана Ильина, что распад советской системы приведет к нравственному возрождению русского человека, что правда о зверствах большевизма спровоцирует отвращение к насильственной смерти, к нашей традиционной жестокости, не оправдались.
И самое поразительное, мы не видим, не чувствуем, что все эти истерики по поводу нашей особой русской цивилизации не только в очередной раз бросают нас в объятия лжи, но и делают рабами национального нигилизма, укрепляют в нас комплекс не столько исключительности, сколько духовной неполноценности. Трагедия состоит в том, что все учение об особой русской цивилизации пронизано на самом деле неверием в духовные силы русского народа. Оно учит нас смиряться с тем, что по-иному, без жертв, без мук миллионов, страдающих от насильственной смерти, мы не можем жить, развиваться.
§ 4. О моральном уродстве учения об особой русской цивилизации
Я не могу понять, почему нынешние идеологи особой русской цивилизации не чувствуют, что их выпячивание русской особости, русской непохожести на другие христианские народы отдает каким-то нигилизмом, принижением духовных достоинств своего народа. Нельзя до бесконечности гордиться тем, что жизнь человеческая у нас мало что стоит, гордиться своей вечной нищетой и вечной неустроенностью русского быта, гордиться тем, что русскому якобы от природы чужды ценности свободы, ценность человеческой жизни. Не могу не сказать, что с момента появления работы Николая Данилевского «Россия и Запад» учение об особой русской цивилизации на самом деле несло в себе какое-то садистское отношение к русским, к простому народу, как к «человеческому материалу», с помощью которого строилось уникальное русское государство. Дефект нашей национальной ментальности, т. е. недооценка человеческой жизни, ее права на счастье проявляется уже у Николая Данилевского.
Надо видеть, что учение об особой русской цивилизации в том виде, как оно было сформулировано у Николая Данилевского, как раз и несло в себе противопоставление ценности государства ценности человеческой жизни. Уже Данилевский говорит, что жертвы, даже если речь идет о жертвах и муках целого народа, о миллионах людей, оправданы, если они послужили созданию, укреплению национальной государственности. По логике Николая Данилевского даже иго чужеземцев, речь у него идет о татаро-монгольском иге, оправдано, если оно, в конечном счете, привело к созданию национальной, российской государственности. И опять за всеми этими рассуждениями об особой русскости стоит неверие в созидательные силы своего народа. Поляки, сербы могли создать свою национальную государственность без двухвекового чужеземного ига, а вот русским князьям, чтобы они одумались и создали свое национальное государство, обязательно нужны были татарские завоеватели.
И самое поразительное, что Николай Данилевский, несомненно любящий свою Родину Россию, не чувствует, что своим оправданием тех мук и страданий, через которые прошли русские люди в своей истории вольно или невольно принижает духовные достоинства своего народа. Все народы Европы создали свою государственность без того страшного рабства, без крепостной зависимости, без государственного крепостного права, рассуждает Николай Данилевский, а у нас, у русских, не было духовных сил, чтобы без «закрепления всего народа в крепость государства» противостоять полякам.
И что поразительно. Несмотря на все свои рассуждения об особой русской цивилизации, несмотря на свою критику «заемных западных ценностей» сам автор книги «Россия и Запад» воспринимает мир как раз в западной системе ценностей. Он, Данилевский, как я сказал выше, в отличие от своих нынешних последователей, понимает, что свобода лучше, чем крепостная зависимость. Но одновременно он полагает, что муки русского крепостного рабства нам на роду написаны, что мы можем создать, сохранить свое национальное государство, только утратив свободу.
Как я уже сказал, это равнодушие к мукам своего народа наиболее явственно проявилось в его оценке татаро-монгольского ига в истории России. И здесь тоже особая садистская тональность. Все народы оправдывают свои жертвы, которые были заплачены за сохранение своей независимости. Но только в России идеологи особой русской цивилизации находили аргументы в пользу утраты своей независимости.
Конечно, пишет Николай Данилевский, «когда читаем описание татарского нашествия, оно кажется нам ужасным, сокрушительным. Оно, без сомнения, и было таковым для огромного числа отдельных лиц, терявших от него жизнь, честь, имущество». Но ведь без татарского нашествия, рассуждает Николай Данилевский, все славянские «племена не слились бы в один народ под охраною одного государства». «Во избежание этого, – настаивал Николай Данилевский, – был необходим новый прием государственности, и он был дан России нашествием татар».
[342]
Легко доказать и то, что, начиная с работы Николая Данилевского «Россия и Запад», доказательство нашей особости, непохожести на Запад достигалось всегда путем откровенной лжи, дефицитом сострадания к мукам и болям русского человека. Николай Данилевский насилует свою совесть и реальные факты, когда настаивает на том, «русская форма феодализма», «русское крепостное право», позволяющее помещикам продавать своих крепостных на равных с лошадьми, чего отродясь не было в Западной Европе, «имело сравнительно легкий характер».
[343] Еще большей ложью на фоне поразительной жестокости русских помещиков является утверждение Николая Данилевского, что якобы «одноплеменность и единоверие господ с их крестьянами а также свойственные русскому характеру мягкость и добродушие смягчали тягость крепостной зависимости во все периоды ее развития».
[344]
Поразительно, но у Николая Данилевского в его учении об особой русской цивилизации заключена вся та философия, которую сейчас используют его последователи для оправдания Октября и сталинской ускоренной индустриализации для так называемого «рационального» объяснения ужасов сталинской эпохи, репрессии того периода. И, кстати, сам по себе этот факт дает мне основание настаивать на том, что нынешняя мода на славянофильское учение об особой русской цивилизации – это просто способ оправдания национал-большевизма, связанного с именем Сталина. Во-первых, исторический фатализм, отрицание альтернативности исторического развития. Почему Николай Данилевский был убежден, что восточные славяне, русские в широком смысле этого слова, в отличие от западных и южных, тех же поляков, чехов, сербов, не были в состоянии сами, без многовекового татарского ига создать свою национальную государственность? Потому, что история, как у нас говорят сегодня, не имеет сослагательного наклонения. Точно так же нынешние красные патриоты, последователи учения об особой русской миссии, настаивают на том, что без Октября и именно социалистической мобилизационной экономики Россия не смогла бы довести до конца начатую при Николае II индустриализацию. Далее, Николай Данилевский убежден, что без жертв, без гибели людей в результате набегов татар, мы не смогли бы воссоздать свою особую российскую государственность и особую русскую цивилизацию. Цель оправдывает средства. Николай Данилевский не чувствует, что он исповедует вполне западное кредо иезуитов. Но точно так красные патриоты и многие просто патриоты оправдывают страшные репрессии 30-х годов – как неизбежную человеческую цену, заплаченную советскими людьми за успехи социалистической индустриализации.
