Обращает на себя внимание одна особенность трактовки Сергеем Кара-Мурза учения об особой русской цивилизации, русском культурном коде. Все же у нынешних, красных, «общинно-колхозных» патриотов национальный нигилизм, какое-то откровенно садистское отношение к своему народу выражено особенно ярко, выпукло. С точки зрения Николая Данилевского «культурный код» – это нечто вроде корня растения, в котором все изначально заложено, это «дичок», из которого все потом само собой вырастет. А для Сергея Кара-Мурзы, и в этом он был, конечно, прав, советский народ – это не продукт саморазвития русского дичка, а прежде всего продукт «инженерной работы», целенаправленной идеологической работы. Вся беда в том, рассуждает Сергей Кара-Мурза, что послевоенное руководство КПСС, в том числе и Сталин, не учли реалий послевоенного времени, не учли, что народ как инженерное сооружение нуждается «в охране, уходе, ремонте».
[348] Сталин и его команда, пишет Сергей Кара-Мурза, эту функцию защиты советского человека, системы, «в течении своего “отчетного периода” в общем выполнили успешно, что и показала Великая Отечественная война. Дальше возникла неопределенность. Общество вступило в новый этап, и руководство не смогло выработать новой доктрины и создать адекватные новым угрозам средства защиты»
[349] Короче, для Сергея Кара-Мурзы русский народ не субъект истории, а просто материал, из которого надо лепить «систему» в соответствии с заданными идеологией целями.
В приведенном выше отрывке из книги Сергея Кара-Мурзы, повторяю, наиболее явственно, обнажено проявляется мировоззренческое идейное кредо сегодняшних трактовок учения об особой русской цивилизации. Оно, как видно из этого текста, используется не просто для реабилитации коммунистической идеи, для реабилитации Октября, красного террора, а для реабилитации именно сталинизма, сталинской эпохи и характерных для нее специфических методов воплощения в жизнь так называемого коммунистического проекта, то есть для реабилитации сталинских репрессий. В целом надо осознавать, что попытка отождествления русского культурного кода с коммунистической идеей нейтрализует саму возможность нравственного подхода к русской истории XX века. Оно, это учение, используется для утверждения, что русские – это особые люди. Особые не только потому, что якобы им от природы заказана свобода и обустроенный человеческий быт, право на личное счастье, но и потому, что они в состоянии обожествлять руководителя, который своими ошибками обрек их на страдания, смерть. Садомазохисты наделяют садомазохистскими чертами русский народ. Именно потому, считает Сергей Кара-Мурза, что советские люди «оплатили своей кровью и потом» ошибки, дефекты и перегибы индустриализации, они создали «культ личности Сталина» как символа индустриализации».
[350]
И совсем не случайно во всех упомянутых выше текстах, где перестройка трактуется как национальная измена, как покушение на русский культурный код, одновременно, в противовес Хрущеву и Горбачеву, превозносится Сталин как выразитель и защитник исконного русского пути.
Все это говорит о том, что на самом деле опровержение учения об особой русской цивилизации сегодня равносильно моральной реабилитации не просто перестройки Горбачева, а русского народа, доказательству того, что ценности свободы, ценность человеческой жизни и право на личное счастье ему свойственны в равной мере, как и другим народам, что он является полноценным в европейском, христианском смысле слова народом.
Речь идет на самом деле не о частной задаче, не о полемике с какой-то отдельной теорией, а о решении задачи, от которой будет зависеть духовное содержание нашего будущего национального сознания. Надо помнить, что спор о духовных основаниях русскости – это прежде всего спор о позитивном содержании нашей национальной памяти.
§ 5. О природе и предмете нашей национальной гордости
Мне думается, и тому есть много подтверждений, что на самом деле все эти попытки реабилитировать русский коммунизм с помощью учения об особой русской цивилизации, попытки доказать, что он, советский строй, не имел никакого отношения к западному марксизму, а был прямым воплощением русской народной мечты, является просто новым этапом в развитии нашего национал-большевизма. И ведь не случайно абсолютно все политики, историки, и даже священнослужители, поддерживающие учение об особой русской цивилизации, одновременно считают своим долгом подчеркнуть свое позитивное отношение к Сталину, который якобы олицетворял движение страны по «русскому пути». Стоящее за учением об особой русской цивилизации восстание против правды является одновременно восстанием против правды о преступлениях сталинизма, большевизма в целом. Предпринимается определенная попытка сформировать у людей веру в будущее России на основе лжи о прошлом. И за этим стоит убеждение, что русский народ особый, что он не может жить в согласии с правдой, что он хочет знать правду.
Строго говоря, если рассматривать нынешние прокоммунистические трактовки учения об особой русской цивилизации в контексте истории русской общественной мысли XX века, то легко показать, что они ближе всего по идейной направленности к тому, что Николай Устрялов называл национал-большевизмом. Речь идет о той идеологии, которая приобрела отчетливые формы в послевоенном СССР, но осталась без философского обоснования. Но уже при Сталине СССР воспринимался как наследник российского традиционного великодержавия, а победа над фашистской Германией как продолжение славных побед русского оружия. Уже при Сталине предпринимались попытки трактовать коммунистический мессианизм как продолжение русского православного мессианизма. А Степан Разин и Емельян Пугачев уже напрямую рассматривались как предвестники Октябрьской социалистической революции. Кстати, уже Троцкий в своей статье 1924 года, посвященной очередной годовщине со дня рождения Ленина, попытался придать легитимность Октябрю, рисуя нам Ленина как воплощение русского национального типа. На самом деле вся эта история с попытками превращения учения об особой русской, якобы антизападной цивилизации в новую государственную идеологию свидетельствует о нашем отказе от декоммунизации постсоветской России.
Согласен с теми, кто полагает, что главным препятствием моральной оценки советского периода, осознания той громадной человеческой цены, которая была заплачена за достижение советской эпохи, препятствием на пути признания, что большевистская власть совершила многие преступления против человека и человечности, является прежде всего искаженное представление о национальной гордости. Модный ныне в России тезис, что в национальной истории не может быть «черных дыр», понимается в том смысле, что все происходящее со страной в советское время является «нашим» и потому не подлежит осуждению. И в самом тезисе, что в национальной истории не может быть «черных дыр», на мой взгляд, больше пессимизма, чем оптимизма. Сильные духом народы способны отделить черное от белого в истории, осудить в своей истории все, что подрывало их жизнеспособность. А слабые именно в силу того, что у них нет воли, и веры в себя, примиряются морально со всеми своими ошибками и грехами. Тем более у нас, в отличие от других народов, есть возможность обмануть самих себя, сказать себе: судить о плохом и хорошем в жизни надо не по тому, что есть в нашей жизни, не потому, как мы живем, а по тому, в каком государстве мы живем. А так как эпоха Сталина была эпохой великих побед, и прежде всего победы в войне с гитлеровским фашизмом, эпохой создания социалистического лагеря, то не так уж важно, что мы жили впроголодь, что колхозники стали снова крепостными, что миллионы сидели в тюрьмах.
