— Ну что, доктор? — робко спросил посетитель.
— Фест оф олл, я не доктор. — Сэр Бенедикт приподнял очки с оранжевыми стеклами над переносицей. — Во-вторых, поздравляю с грядущим пополнением в семействе.
Мужик, который представился купцом Свешниковым, глуповато захлопал глазами.
— Ваша саламандра готовится произвести на свет потомство, — пояснил непонятливому криптозоолог, — поэтому и дымит.
— Что же мне делать? — совсем растерялся негоциант.
— У вас в доме есть камин?
— Да.
— Вот разожгите его пожарче и положите свою питомицу туда. С остальным она справится сама. Май литл бьюти. — Брут любовно почесал ящерице животик.
— А если без камина?
— Если без камина, то, когда придет время, саламандра разожжет огонь сама. А уж где и как это случится, решать не вам. Надеюсь, ваш дом застрахован на случай пожара?
Свешников перекрестился.
— Доктор, а может быть, вы это… того… как-нибудь сами…
— Поработаю акушеркой? — с удовлетворением спросил Брут.
Купец часто-часто закивал.
— За подобные услуги я беру очень дорого… К тому же мой слуга уже пострадал…
Посетитель с неожиданной готовностью вытащил из кармана толстый кошель.
Саламандру до поры до времени выставили в сад, чтоб и впрямь не подожгла дом. Лутфи же сидел напротив хозяина и покорно терпел, когда тот бинтовал ему уже начинающие ныть руки.
— Кусаев, я давал вам свой справочник по криптидам?
— Да, барин.
— И что сказал с ним сделать?
— Вызубрить.
— И? Какого носорога вы хватаетесь за саламандру голыми руками?
— Я еще не успел дойти до буквы «с», барин.
Сэр Бенедикт в изнеможении потер виски.
— Честно говоря, Кусаев, вы не блещете.
Лутфи не стал уточнять, чем именно.
— И раз уж временно выведены из строя и не сможете работать руками, — вкрадчиво продолжил доктор, — то предлагаю вам увеличить нагрузку на голову, коль уж это самое слабое место. Мне прислали последнее издание «Настольной книги дворецкого», недавно переведенное на русский. Как ни прискорбно это осознавать, но вы, мой сонный друг, не подходите даже под определение камердинера ни по каким критериям. Если б вы только знали, какой дворецкий был у меня в Англии: золото, а не человек. Но, к сожалению, он не пожелал ехать за мной в Великороссию — в дикую незнакомую страну.
— Как я его понимаю, — еле слышно сказал Лутфи, рассматривая свои забинтованные руки.
— Вы не патриот, — упрекнул его Брут, не допустивший и мысли, что слуга имеет в виду вовсе не Великороссию.
В кабинет вернулась Анфиса Ксаверьевна, только что вежливо проводившая клиента к выходу, так как криптозоолог и его помощник занялись перевязкой последнего.
— Бенедикт, я вынуждена вас расстроить: мне придется повысить аренду за флигель со следующего месяца, — ласково, будто справляясь о том, хорошо ли спал квартиросъемщик, сказала домовладелица.
— Анфиса Ксаверьевна, побойтесь бога, я и так уже плачу за эту лачугу столько, будто это флигель при Букингемском дворце! — моментально встал на дыбы Брут.
— В таком случае почему бы вам не попробовать снять себе угол именно там? Уверена, королева будет в полном восторге от вашего милейшего характера. И от дымящегося ящика с саламандрой в саду.
— Анфиса Ксаверьевна, ну оставьте же мне хоть лучик надежды!
— Бенедикт, мы же с вами давние приятели, поверьте, я бы не пошла на это без нужды. Но в следующем году у Матюши поднимется плата за лицей. Где взять денег бедной вдове? — Женщина покаянно склонила голову, но на ее лице не проскользнуло и тени печали. — Вот если вы мне поможете найти арендатора на дом — тогда, конечно, о повышении платы не может быть и речи.
— Анфиса Ксаверьевна, — укоряющее и безнадежно сказал сэр Бенедикт. — Продать вам надо было сразу же этот дом.
— Экий вы, Бенедикт, смешной. Где же мы с сыном станем жить, когда он получит должность при генерал-губернаторе? Родовое гнездо все ж таки.
— А если не получит?
— Получит-получит, не беспокойтесь. Уж я позабочусь. У меня уже все просчитано. Вам тут записочку, кстати, принесли, пока клиент сидел. — Анфиса Ксаверьевна как ни в чем не бывало вручила доктору сложенный листок бумаги.
— Страшная женщина, — подытожил криптозоолог, когда дверь за домовладелицей закрылась.
— Барин… — Лутфи неуверенно запнулся, — сэр, а почему Анфиса Ксаверьевна не может сдать дом? Хороший дом-то.
— А потому, Кусаев, что некоторые сначала делают, потом думают. Говорил я ей не пускать бродяжек на постой. Так нет же: «Фу, Бенедикт, какой вы черствый! Это не по-христиански. Они почти чистые, сами понюхайте! Ночь в кухне поспят, а утром уйдут». Вот, а теперь весь переулок в курсе, что по ночам в доме Феликса Любчика бродит его призрак! И конечно, кто крайний? Естественно, черствый и далекий от христианского сострадания сэр Бенедикт!
Брут резко оборвал себя на полуслове, верно сообразив, что вкладывает слишком много эмоций в этот рассказ, и, опомнившись, развернул записку.
— Собирайтесь, Кусаев. Мы едем на встречу с моим другом.
Лутфи недоверчиво посмотрел на хозяина, не в силах поверить, что у такой занозы могли быть друзья.
II
Около криптозоологического отделения Князьгородского зоосада сэра Бенедикта поджидал «почетный караул». Как мы уже помним, ко всем клиентам, лично встречающим его персону, Брут относился весьма и весьма благосклонно, поэтому он приосанился и подплыл к витым кованым воротам на высоких волнах самолюбования. Перед входом стояли подтянутый человек в мундире участкового пристава и молодой, но уже весьма тучный городовой. За прошедший месяц в доме криптозоолога Лутфи успел навидаться всяких клиентов и пациентов, но чтоб Брута вызывала полиция — такое было впервые.
— Бесогонов, — слегка приподнял шляпу сэр Бенедикт.
— Брут, — без всякого уважения кивнул полицейский и показал на своего сопровождающего. — Это городовой Клопцов. А я смотрю, у вас новый камердинер. Какой уже по счету, десятый или одиннадцатый? Наверное, вчера только взяли? У малого пока еще не проступило отчаяние на лице.
Лутфи очень внимательно посмотрел на мужчину, которого хозяин назвал Бесогоновым. Чиновника можно было бы назвать человеком совсем обыкновенной внешности, если бы очевидно бурное прошлое не оставило на нем множества весьма красноречивых отметин, как то: сломанного носа, белого шрама через бровь и воинственно выдвинутого вперед подбородка. Это было лицо забияки, не боявшегося поработать кулаками. Прямая фигура, браво закрученные усы и глубокие залысины на все еще пышной пшенично-рыжей шевелюре дополняли картину.
