Криптозоологу не надо было повторять дважды, он развернулся и, отбросив всю свою степенность, побежал в сторону выхода из вольера. Там уже застыл Порфирий Аверьянович, револьвер наизготовку.
— Несчастный кретин, зайдете ли вы наконец за решетку?! — вне себя от ярости выкрикнул Брут.
Но пристав и глазом не моргнул. Вернее, моргнул: прицелился и выстрелил в мишень позади криптозоолога. Промазал. Сэр Бенедикт полуобернулся, высоко подпрыгнул и пропустил под собой гибкое щупальце. После чего припустил еще быстрее, уже не оборачиваясь, но откуда-то точно зная, куда придется следующий удар восхитительного лламиги-и-дора. На бегу он схватил пристава за плечо и буквально вытолкнул вон из клетки. В этот момент хвост чудовища ударил в последний раз, выбил из рук Бесогонова оружие и потащил револьвер в озеро. Порфирий Аверьянович возмущенно закричал, попробовал отбиться от доктора и броситься на спасение любимой игрушки, но они уже были снаружи, и городовой с Лутом помогли Бруту удержать сопротивляющегося вояку.
Поверхность озера меж тем закипела, раздалась и выпустила на свет божий нечто отвратительное, блестящее, болотно-зеленого цвета. Бугры грубой болезненной кожи находили друг на друга, рептильи глазки под сильно выступавшими надбровными дугами утопали в складках морды. Чудовище выпрыгнуло из воды и расправило нелепо маленькие для такой туши крылья. Надолго задержаться в воздухе ему не удалось, и последовал неминуемый всплеск, когда оно упало обратно.
— Вы видели! Он выпрыгнул! — повис на прутьях решетки сэр Бенедикт, не скрывавший своего мальчишеского восторга. — Даже раскрыл крылья! Пять перепонок! Вообразите себе!
Только истинный энтузиаст мог успеть пересчитать еще и перепонки, наблюдая за этим вовсе не изящным прыжком. Недавняя смертельная опасность и последующее позорное бегство будто начисто изгладились из памяти доктора. Пристав же не был склонен так легко прощать лламиги-и-дора.
— Пусть там застрелится, тварь проклятая! — ругался он, ощупывая руками лодыжку. — Утащил табельное оружие и хоть бы икнул! Брут, прекращайте изображать из себя довольного жизнью орангутанга! Что вы успели там высмотреть?
Задетый за живое криптозоолог слез с решетки и мстительно ответил:
— Ничего.
— Я рисковал жизнью и потерял револьвер, чтобы вы не увидели ничего?!
— Заметьте, я вас с собой не звал. И как говорится, отрицательный результат — тоже результат. Отсутствие трупа в озере оставляет нас при основной версии.
— Это уже совсем ни в какие ворота не лезет! — вышел из себя Бесогонов и захромал в сторону доктора с явным намерением взять того за грудки. — Нет у нас никакой версии, Брут. Вы что-то там себе скумекали, но не соизволили поделиться, а теперь рассуждаете с видом профессора консерватории. Может быть, в «клоповник» я вас и не посажу, но ничто не помешает мне грубо и по-плебейски дать вам в глаз. Посмотрим, как вам помогут уже набившие оскомину аристократизм и язвительность.
— Но-но, давайте обойдемся без насилия. — Сэр Бенедикт отошел назад, замаскировав свой маневр намерением забрать у слуги цилиндр. — Вы же и сами могли догадаться, что исчезновение Аристарха Бредихина напрямую связано с подменой редких животных и дальнейшей их перепродажей. В этом обязательно должен быть замешан сотрудник зоосада. Можно было бы заподозрить самого Бредихина, но теперь исчез и неуловимый господин Бессмертный. Все сходится к тому, что глава криптозоологического отделения инсценировал свое съедение лламиги-и-дором, чтобы получить денек форы, пока он пересекает границу, к примеру, с Пруссией.
— А рассказать раньше не позволял обет молчания?
— Да полно вам. Поймаете. Тем более что все улики остались здесь. При должной сноровке еще и вытянете рыбу покрупнее. Право слово, Бесогонов, это не моя работа.
— Пока мы роемся в бумажках, ваша рыба уйдет в другой пруд, — с досады плюнул пристав.
— На этот случай у вас остался важный свидетель.
Порфирий Аверьянович так хмуро и требовательно посмотрел на криптозоолога, что тот счел за благо пояснить свою мысль без проволочек.
— Надеюсь, вы не забыли, что сегодня мы приглашены на спиритический сеанс?
— Вы шутите?
— Отнюдь. Нот ивэн э литл бит. Вы просто поразитесь, сколько интересного иногда могут рассказать духи, — с легкой полуулыбкой заверил сэр Бенедикт.
VII
— Мы и так в двусмысленном положении, — бурчал под свой сломанный нос пристав, отбиваясь от протягивавшего к нему с плеча криптозоолога лапки ховалы. — Зачем вы еще с собой этого циклопа взяли?
Марусь не обиделся, но и отказываться от своих попыток добраться до Бесогонова не собирался, словно был взят для похода в спиритический клуб с единственной целью, чтобы доставать и без того взвинченного полицейского.
— Затем, что ваши держиморды работают медленно, а мой слуга имеет скверную привычку засыпать в самый неподходящий момент, и мне бы не хотелось, чтобы в мое отсутствие кто-то выкрал этого почтенного зверя. И потом, Порфирий Аверьянович, у вас в школе либо было плохо с литературой, либо совсем не преподавали математику: вы скверно считаете до одного.
— Не заговаривайте мне зубы.
— Я бы не посмел. Это, собственно, был ядовитый сарказм.
— Никак не могу взять в толк, что такого вы хотите там увидеть? Уж не надеетесь ли вы, что чучельники ходят по спиритическим сеансам?
— Я точно так же, как и все, намереваюсь увидеть Аристарха Бредихина.
— Но вы же рациональный человек, даже более меня. Какие призраки?
— Самые настоящие, Бесогонов. Бьюсь об заклад, в детстве вы находили рождественские подарки еще до Рождества.
— Угадали. А что?
— А то, что вы своим нетерпением лишаете себя очень многих впечатлений в жизни.
Как оказалось, клуб «Зов вечности» привечал публику самую разномастную. В преобразившемся при свете свечей зале собралось пять колоритных персонажей. Полный собственной значимости мужчина лет пятидесяти с сытым, лоснившимся от достатка лицом и повадками крупного чиновника сидел очень раскованно, но был в статском костюме, поэтому определить степень его сановности было сложно. Порой и канцелярские крысы на людях могут строить из себя птиц высокого полета. Чиновник держал веки полуприкрытыми и периодически всхрапывал — не понять, спит или бодрствует.
Рядом примостилась молоденькая барышня с брезгливой гримасой на лице, одетая дорого, но безвкусно, судя по всему, дочь какого-нибудь банкира или промышленника — купцы своих девиц на такие посиделки не пускают.
Далее словно молодой терьер, соскучившийся по охоте, не сидел даже, а как-то нетерпеливо подпрыгивал над стулом явный представитель журналистской братии. В одной руке у него был остро отточенный карандаш (еще один такой же лежал наготове под локтем), в другой — блокнот. Около правой ноги громоздилась переносная камера — последнее слово техники.
