«Сначала вам придется их запомнить», — не без удовлетворения подумал Кусаев, прикинувшись образцом смирения.
От расправы его спасла появившаяся в дверях Анфиса Ксаверьевна. Вид у нее был самый что ни на есть грозный, несмотря на розовый чепец с двойной обороной рюш.
— Выселю, — лаконично сказала она.
— За что? — присмирел Брут.
— За нарушение ночного покоя. Или в «клоповник» сдам, Порфирий Аверьянович вас с удовольствием примет.
И это было сущей правдой, особенно после событий в спиритическом клубе.
Лутфи вернулся с книгой, и едва она попала в руки к сэру Бенедикту, как тут же подверглась акту вандализма. Чопорный иностранец со зверским выражением на лице выдрал из нее последние страницы, содержавшие кодекс джентльмена, свернул в трубочку и сунул в карман домашнего халата. После чего поруганное сочинение вернулось в руки Кусаева.
Слуга только пожал плечами: кодекс джентльмена он и так запомнил наизусть.
Заметив это движение, криптозоолог стремительно вышел и со значением хлопнул дверью своей спальни.
«Всю ночь будет изучать, — с удовлетворением подумал Лутфи. — А это значит, завтра барин встанет поздно — можно и самому как следует выспаться».
Но не тут-то было. Сэр Бенедикт вернулся минуты через две, держа в руках удивленного ховалу.
— Вот. — Доктор сунул в руки молодому человеку животное и связку незнакомых ключей. — Сейчас возьмете Маруся и выгуляете его перед сном, а то он что-то перевозбудился.
— И долго гулять? — разочарованно спросил слуга.
— Пока не распугаете всех привидений, — загадочно ответил хозяин и самодовольно улыбнулся.
Мы с вами уже довольно хорошо знаем Бенедикта Брута и поэтому понимаем, что под выгулом ховалы криптозоолог подразумевал нечто совсем иное, нежели Лутфи. Во-первых, в понимании чудовищного доктора и не менее чудовищного хозяина прогулка должна была состояться никак не ранее полуночи. Во-вторых, гулять слуге пришлось не в саду и даже не в ближайшей аллее, а почему-то на чердаке большого дома, принадлежавшего Анфисе Ксаверьевне.
Марусь, взбудораженный новой непривычной обстановкой, живенько спрыгнул с плеча Кусаева и стал скакать по всем углам, поднимая тучи пыли, отчего тут же звонко расчихался.
После особенно громкого чиха где-то на нижних этажах послышалось не менее пронзительное «ой!». И слуга с ховалой замерли, прислушиваясь.
Может, зря сэр Бенедикт пенял своей домовладелице на то, что она пускала в дом божьих людей? Может, по дому действительно бродит призрак купца?
Словно в подтверждение этих мыслей внизу раздался скрип половиц и обрывок приглушенного разговора. Марусь, только что вернувшийся со спиритического сеанса и чувствительный ко всему инфернальному, мелко задрожал, моргнул пару раз и вдруг засветил всеми двенадцатью глазами, будто в каждом было по лампе. Лутфи перекрестился (уж больно их светящийся венчик был похож на нимб), поймал лупоглазого монстра и полез вон с чердака. А то мало ли чего — объясняйся потом с хозяином.
На втором этаже было тихо, по крайней мере пока молодой человек оглядывался, но стоило ему сделать несколько шагов по направлению к лестнице, как на повороте он столкнулся с каким-то телом…
Тело было материальным, что не могло не радовать, и помянуло всех святых, прежде чем пообещало сослать Лута на каторгу. Повинуясь инстинкту, Кусаев оттолкнул ругающегося незнакомца и скорее услышал, чем увидел в темноте, как тот полетел вниз по лестнице. Вряд ли убился — пролет был недлинным, но вот шишек набил наверняка. Ховала провозгласил свою победу восторженным клекотом и будто прибавил свечения во всех двенадцати глазницах — они перестали казаться нимбом и уже напоминали обмотанные вокруг коалы елочные гирлянды.
Лутфи не стал геройствовать (вспомнил, как в самом начале своей службы безуспешно пытался обезвредить вора), а прижал звереныша к себе покрепче и поскакал вниз по лестнице звать подмогу, пока ночной тать не очнулся. Но вот неожиданность: на втором пролете он столкнулся с еще одним субъектом, помельче. Тот жалобно вскрикнул: «Мамочка!» — и, судя по звуку, упал в обморок.
Кусаев припустил еще быстрее на первый этаж — там, к счастью, никого не было. Вернее, молодой человек думал, что никого, пока ховала не высветил своими замечательными глазами тонкую фигуру с нечеловечески белым лицом. Лутфи заорал во всю силу своих легких и рванул к выходу, краем сознания отметив, что привидение заорало в ответ.
Выход загораживало еще одно существо, его большие круглые глаза светились не хуже, чем у ховалы. Когда этот ужасающий монстр поднял руки, словно покрытые пыльной паутиной, годами хранившейся в доме, и низким голосом, от которого сердце уходило в пятки, возвестил: «Духи этого дома, призываю вас!», сознание Лутфи наконец не выдержало и покинуло его.
Поутру к флигелю на Пекарском примчался взлохмаченный участковый пристав. Он долго звонил и барабанил во входную дверь, пока ему не открыла заспанная Глаша. Бесогонов обогнул испуганную девку и ринулся прямиком в комнату к криптозоологу. Прибежавшая вслед за непрошеным гостем домработница стала свидетельницей весьма странной сцены. Чиновник сидел на кровати сэра Бенедикта, ерошил себе волосы, дергал за них как сумасшедший и в полнейшей ажитации тыкал себе в лоб, над которым колосилась густая пшенично-рыжая шевелюра.
— Вот-вот-вот! Бенедикт, посмотрите! Еще вчера ничего не было! А теперь пучками! И ни залысины!
Брут с помятым лицом, отросшей щетиной и в сетке для волос сердито и изумленно приподнялся на локтях, будто не совсем еще успел разобраться, снится ему Бесогонов или нет. Но вот удивительное дело, по мере того как доктор слушал пристава, лицо его все прояснялось и прояснялось. Наконец на взволнованной фразе Порфирия Аверьяновича: «Вы же говорили, что оно ничего не умеет» — сэр Бенедикт откинулся на подушки и захохотал в голос, а как отсмеялся, вылез из постели и велел Глафире подавать завтрак.
— На что же вы жалуетесь, господин пристав? — миролюбиво вопрошал криптозоолог, уже сидя за столом и удовлетворенно постукивая ножом по яйцу всмятку. — И по службе отличились, и шевелюру вон себе как подправили. Все невесты теперь ваши. Вот сейчас доедим и сходим в зоосад, чтобы и я получил свою долю трофеев.
— Брут, неужели вы действительно не понимаете, почему я злюсь? Вы можете притворяться идиотом перед кем угодно, только не передо мной! — Порфирий Аверьянович яростно терзал свою яичницу. — Вы намеренно скрыли информацию от следствия!
— Информация эта была следствию совершенно ни к чему, оно и так заплутало в трех соснах.
— Что за трофеи вы хотите получить с зоосада? — вдруг опомнился пристав.
— Им срочно нужен внешний консультант и аудитор.
— А что внешнему консультанту нужно от них?
Сэр Бенедикт мечтательно поднял глаза к потолку.
— Вам не понять…
