– Ты… обманщица, – выдыхаю я между спазмами.
Как только тело наконец успокаивается и перестает трястись, она снова нажимает на рычажок, и меня снова пронзает адская боль.
– Упс. Я нечаянно.
– Ненавижу… тебя.
– Ну и ладно, – пропевает она. – А теперь слушай меня внимательно. Сейчас ты встанешь и выйдешь вместе со мной из комнаты. И без всяких фокусов. Если приглядишься, увидишь, что датчики все еще на тебе. Сделаешь хоть что-то, чего я не приказывала, будешь снова биться в конвульсиях. Попытаешься сдернуть электроды – будешь снова биться в конвульсиях. Если хотя бы дыхнешь в мою сторону… думаю, суть ты уловила. Кивни, если мы друг друга поняли.
Сжав зубы, я киваю, мысленно показав ей средний палец.
– Супер. А теперь подъем.
Все болит.
Я с трудом поднимаюсь на ноги. Боль пронзает буквально каждую клеточку моего тела. Даже зубы ноют. Не знала, что такое вообще возможно. Из-за ударов током мои пальцы согнуты, будто на них когти. Я представляю, как они обвиваются вокруг шеи Отрекшейся. Чтобы сломать ее, вряд ли придется прикладывать много усилий. И хрустеть наверняка будет просто замечательно.
Сильвер хихикает, осматривая то, что осталось от спальни.
– Хорошо постаралась.
Я скалюсь. Рука тянется к нежной коже на боку, туда, где прицеплены электроды. Меня пронзает короткий разряд электричества. Намного слабее первых двух раз, но сильнее щекотки.
– Не-а, – грозит она пальцем, – я же говорила, это запрещено.
Я слишком занята попытками справиться с очередными спазмами, чтобы придумать что-то остроумное в ответ.
– Ладно, повеселились, и хватит. Идем прогуляемся, – девушка кивает в сторону дверного проема.
У меня есть огромное желание поспорить в знак выражения протеста, но сидение в четырех стенах не поможет мне выбраться отсюда. Так что я молча следую за ней. Очень хочется взять с собой какое-нибудь оружие. Но пока на мне эти датчики, я окажусь на полу раньше, чем дотянусь до чего-то.
Коридор облицован теми же белоснежными камнями, что и спальня, в которой меня заперли. Примерно через каждые десять шагов на стенах висят факелы, освещая пространство синим или зеленым пламенем.
– Где мы вообще?
– В Канаде. В городе Квебек, если точнее.
Я чуть не падаю на ровном месте. Пытаюсь поймать равновесие, чтобы не оказаться на полу.
– Вот как. – А что еще скажешь? Я вообще не думала, что она так быстро выдаст мне эту информацию. – Почему мы до сих пор в мире духов?
– А ты думала, наше логово будет в мире смертных, да? – по тому, как она это произнесла, понятно, насколько глупым ей кажется это предположение.
– Возможно, – бубню я себе под нос. – Почему я не могу выйти из фазы?
– Скоро сама все поймешь.
Закатываю глаза. Говорить загадками – полный отстой. Если она хочет разозлить меня, то выходит так себе.
Еще пара дюжин шагов, и мы наконец-то доходим до двери, которая выходит на лестницу. Сильвер пихает меня в плечо, заставляя идти вперед. Я максимально откидываю голову назад, чтобы осмотреть винтовую лесенку, по которой мы поднимаемся.
Освещение здесь не лучше, чем в коридоре, из которого мы пришли. Из-за этого кажется, что ступени никогда не кончатся. У меня закружилась голова, и я пытаюсь сфокусироваться на том, что впереди.
Чем дальше идем, тем отчетливее слышен чей-то гулкий рев. Через раз я даже различаю отдельные голоса, хоть слов и не понимаю.
– Так, значит, ты встречаешься с моим братом?
Она же шутит, да? Я сжимаю губы, не желая продолжать этот разговор. Чем выше мы поднимаемся, тем светлее становится вокруг.
– Я немного удивлена. Я всегда думала, что он будет с Новой. Хотя теперь, когда тебя нет рядом, может, так и будет. В детстве они были очень близки, родители уже даже планировали их свадьбу.
Я понимаю, что она хочет вывести меня из себя, поэтому просто не обращаю внимания на ее слова. Меня удивляет тот факт, что Сильвер столько помнит о жизни до того, как стала Отрекшейся. Когда она так говорит, создается впечатление, что она и не пропадала вовсе.
Откуда Падший может столько знать о жизни своего сосуда? При поглощении личность Нефилима полностью исчезает. Кому-то из них передаются воспоминания жертвы? Или девушка говорила правду и есть Отрекшиеся, в которых сохранена часть души Нефилима?
– Я тебя понимаю, – продолжает она, игнорируя мое молчание. – Стил всегда пользовался успехом у противоположного пола. Даже когда мы были маленькими, он мог очаровать всех и каждого. Ему даже убийство с рук сойдет. Уж я-то знаю.
– Мы просто друзья, – скриплю я сквозь стиснутые зубы, давая понять, что не в восторге от этого разговора.
Она издает глухой, гортанный смешок, который эхом отдается от стен. Наконец-то дневного света достаточно, чтобы нормально видеть ступени между факелами.
– Друзья? А ты со всеми друзьями целуешься? Если да, то ты гораздо интереснее, чем я думала.
Я спотыкаюсь об одну из лесенок.
– К чему все эти девчачьи разговорчики? – огрызаюсь я.
– Мне надоело бить тебя током.
Я почти закатываю глаза, как вдруг мое тело снова пронзает разряд электричества, достаточно сильный, чтобы спровоцировать очередной спазм. Все тело содрогается, а мышцы напрягаются, как только я наклоняюсь вперед. Оседаю на колени, но умудряюсь не рухнуть на край каменной выбеленной ступеньки, уперевшись в нее руками, которые трясутся, как желе.
– Я ошибалась, это все еще забавно.
Я прикусываю нижнюю губу до крови и мысленно обзываю всеми известными мне нецензурными словами.
– Вставай, мы еще не дошли.
Пока мы продолжаем подъем по крутой лестнице, Сильвер не замолкает ни на секунду. Забавно, ее старший брат особой болтливостью не отличается.
– Скажи мне спасибо.
Я фыркаю.
– Я оказала тебе большую услугу. Стилу нельзя доверять. В трудные времена он всегда будет думать только о том, как спасти свою задницу.
У меня, конечно, тоже есть проблемы с доверием к людям, но даже я знаю, что Стил не такой. Если случится что-то ужасное, он без колебаний пожертвует собой ради спасения своих близких.
– Тебе было девять, когда вы виделись последний раз, – хмыкаю я. – Говоришь так, будто знаешь, какой он сейчас.
– Я единственная знаю, какой он на самом деле, – рычит она глухо, будто у нее болит горло из-за ангины. – Если бы ты знала, насколько эгоистичное сердце бьется в этом куске мяса, твоя симпатия к нему мгновенно бы улетучилась.
После этого наступает тишина. Все мои мысли заняты размышлениями о том, почему Сильв так зациклена на ненависти к брату. Наверняка это как-то связано с тем, что случилось с ними в горах много лет назад. Но разве можно винить ребенка в том, что с ними произошло? Что такого натворил Стил? И почему Отрекшуюся вообще волнует то, как он обошелся с ее сосудом?
