Мы с Греем стоим прямо. От гнева дыхание учащается, и мы с шумом втягиваем и выпускаем воздух из груди. Челюсти сжимаются, как и кулаки. Мы еле сдерживаемся, чтобы не начать бросаться ударами, а не словами.
В этом вопросе ему меня никогда не переспорить, но он никогда не поймет почему. По крайней мере, я надеюсь, что он никогда не узнает истинную причину.
– Я не обязан оправдываться перед тобой.
Звук, который вырывается из его груди, больше похож на ироничный смех.
– Зачем я вообще что-то говорю? Ты же Стил Дюран. Как может вообще кто-то учить тебя, ты же и так у нас все прекрасно знаешь, да? – он качает головой.
Это не так. Ну или не совсем так. Способа объяснить ему мои мотивы просто не существует. Разве что разрезать грудь на части и выставить свое нутро на всеобщее обозрение.
Я кривлю губы и рычу, пытаясь заставить его сдаться.
Дверь позади младшего открывается, и в комнату заходит Стерлинг с очередной бутылкой энергетика в одной руке и половинкой сэндвича в другой. Он начинает говорить, и с его губы свисает кусочек лакричной палочки.
– Эй, народ, я нашел несколько возможных… – близнец замирает, увидев нас стоящими посреди комнаты. – Что происходит?
Глаза Грея сужаются, но он наконец-то разрывает зрительный контакт и поворачивается ко мне спиной. Все еще не остыв, брат направляется к выходу.
– Ничего необычного, – говорит он Стерлингу, прежде чем покинуть мою комнату, смачно хлопнув дверью.
– Что ты натворил на этот раз? – как бы в шутку спрашивает Стер, но на лице его заметно явное беспокойство.
– Стерлинг, – устало одергиваю его, вытирая лицо рукой.
– Думаешь, он скажет маме?
Видимо, я чертовски устал, потому что мне все равно, нажалуется он на меня или нет.
– Просто скажи уже, что у тебя там. Только быстро. Мне пора в путь.
* * *
Я парю в небесах в образе орла, рассекая крыльями ледяной воздух. Ночное небо духовного мира окрашено в фиолетовый цвет, в темноте мерцают чуть красноватые звезды. Но мое зрение острее, чем у обычного потомка ангелов, трансформировавшегося в эту форму, так что мне все равно на недостаток света, это не мешает мне искать признаки жизни внизу.
Я продвигаюсь даже быстрее, чем предполагал. Уже глубокая ночь, с моего вылета прошло несколько часов, но я уже на северо-западе Монреаля. Диньк превратился в ястреба и без проблем поспевает за мной. В отличие от меня, превратившись в животное, он может говорить. Но за время нашего полета он обронил всего лишь несколько фраз. И те были лишь короткими сообщениями, что он ничего не чувствует. Готов поспорить, что Падшая крепость точно не в южной части этой территории, но бдительности не теряю. На всякий случай.
Лаврентийские горы больше похожи на кучу голых скал, чем на Швейцарские Альпы, но мои мысли невольно возвращаются в прошлое. Туда, где я парю над их вершинами и долинами.
– Стил! Уже темнеет. Может, пойдем домой?
Я с улыбкой поворачиваюсь к сестре, наблюдая, как она плетется за мной. Девчонка хмурится и обхватывает руками свой объемный торс. Ее пуховик, конечно же, серебряный. Сейчас у нее тот период, когда хочется, чтобы каждая вещь соответствовала ее необычному имени. Девочки такие странные.
– Я хочу посмотреть, что находится вон за тем гребнем. Наверняка там крутые ледяные пещеры.
– Почему мы не можем вернуться сюда завтра вместе с мамой и папой?
– Потому что мы уже почти на месте.
Она останавливается, вынуждая меня либо остановиться и ждать, либо идти дальше одному. Она щуриться и внутри у меня начинает шевелиться беспокойство. Этот ее взгляд не предвещает ничего хорошего. Даже знать не хочется, какая безумная мысль взбрела ей в голову. Ее губы медленно растягиваются в улыбке, и легкое беспокойство перерастает в полноценную тревогу.
– Я пойду с тобой, но тогда ты дашь мне своего Громовержца на целую неделю.
– Сильвер, – хнычу я.
В ее волосах собираются сиреневые снежинки духовного мира, окрашивая некоторые пряди ее темных спутанных волос в серый. Она трясет головой, смахивая некоторые из них с себя.
– Соглашайся или уходим. Не знаю, чего ты вообще так привязался к этому мечу. Все равно, как только ты обратишься, будешь сражаться в облике зверя.
Нет, если мне не повезет и в итоге я смогу обращаться только в быка. Но я не говорю ей об этом вслух. Это моя больная тема.
– Должен же я сейчас себя как-то защищать. До этого еще несколько лет.
– Пфф. Всего через пару недель мы возвращаемся и постоянно будем находиться в Академии Нефилимов. Там нас никто не достанет. Мы видим маму и папу всего лишь несколько раз в году. И мы все время проводим рядом с ними.
Раскидываю руки в стороны:
– Тем не менее сейчас мы абсолютно одни в горах.
Она показывает мне язык.
– Так ты дашь мне Громовержца на неделю или я разворачиваюсь и ухожу?
Откидываю голову назад. Почему сестры такие невыносимые? Надо было брать с собой Стерлинга или Грейсона вместо нее.
– Да дам, дам. Шевелись быстрее.
Сильв кривит губы в усмешке и изображает какое-то подобие победного танца, прежде чем догнать меня.
Несколько минут в полнейшей тишине, но нужный нам хребет ближе почему-то не становится. Десять минут спустя солнце скрылось за горизонтом и небо духовного мира тускнеет. Снегопад усилился вместе с ветром. Последний порыв чуть не сбил меня с ног.
Я украдкой поглядываю на Сильвер, думая о том, чтобы сдаться и повернуть в сторону дома. Она сидит на корточках, кутаясь в свой пуховик. Губы плотно сжаты и больше походят на полоску чего-то фиолетового. Она замерзает. Может, не стоило все-таки идти.
– Эй, Донжуан, – голос Динька возвращает меня в настоящее. – Там внизу что-то есть.
В этой форме мои глаза все равно что объектив фотоаппарата. Я могу приближать объекты и повышать четкость предмета, находящегося в поле моего зрения. Внимательно осматриваю ущелье под нами, но ничего не замечаю.
– Ничего там нет, балбесина, – каркаю я на небожителя. Как Эмберли вообще провела с этим созданием столько времени?
– Нет, было вон там, – Диньк наклоняется и дожидается меня. Я следую за ним, позволяю его инстинктам привести нас туда, куда он считает нужным.
Мы кружим в воздухе, медленно снижаясь, чтобы осмотреть территорию. Я по-прежнему ничего не вижу. Помощничек приземляется на относительно ровном месте, и я оказываюсь рядом с ним, незамедлительно принимая свой обычный облик. Ястреб взрывается снопами искр, и волшебное существо снова превращается в белку-летягу. Он настолько крошечный, что даже верхушка сугроба под его весом не осыпается.
