– Да. Этот принцип касается всех живых существ. Так и должно быть.
– Что за бред? Как раз таки не должно, – твердо говорю я, хотя на самом деле чувствую себя потерянной.
– Разве? – с вызовом спрашивает парень. – Вспомни о том, как живут животные. Выживают только сильнейшие. Это принцип естественного отбора. История всего человечества буквально выложена на костях и реках крови угнетенных. А как же Создатель? Разве он правит не потому, что является самым могущественным созданием?
В каждом из приведенных им примеров есть свои особенности и оговорки, которые нужно изучать и рассматривать более подробно, но здесь и сейчас мой разум полностью отключен. Заглушен яростью, периодически сменяющейся страхом.
– Это другое, – отрезаю я. – Тот факт, что так было везде и всегда, не означает, что это правильный образ жизни. И уж тем более не значит, что так и должно быть. Но тебе не понять, потому что ты так воспитан. Тебе вбили в голову, что, кроме варварского пути, никакого другого просто не существует. Тебя привязали к духовному миру, чтобы ты не увидел правды.
Его голос сейчас больше похож на шепот:
– Не глупи, Эмберли. Это и твой путь тоже. Ты можешь сопротивляться сколько душе угодно. Но рано или поздно настанет момент истины, и ты все поймешь. Жаль, что сегодня не тот самый день.
Ему прекрасно удалось отвлечь меня. Я не предвидела его нападения. Да и вообще не успела что-либо понять. Проходит буквально одна секунда, и мир передо мной погружается в непроглядную тьму.
Глава 27
– Эмберли! Эмберли!
Кто-то кричит мое имя. Но я вижу перед собой только темноту, поэтому первое, что мне приходит на ум, – это всего лишь сон. Вторая мысль, посетившая меня, – я мертва. Но я отметаю ее по той же причине, что и первую.
Я чувствую, как пульс бьется в крошечных сосудах моей головы. Мне хочется вырвать их, чтобы не было так мучительно больно. Но это лишнее доказательство того, что я еще жива.
Что-то громко лязгает, и мне кажется, что в моей черепной коробке прыгает какой-то металлический шар, периодически ударяясь о ее стены.
Я издаю тихий стон, но шум не прекращается. Наоборот, он становится еще громче.
Судя по ощущениям, к моим рукам привязано что-то тяжелое, требуется целая вечность, чтобы поднять их и прижать ладони к ушам, чтобы хоть немного заглушить этот дикий грохот и мне стало легче.
Выдохнув, чуть приоткрываю один глаз. Тот факт, что я лежу на спине, мне уже понятен. Твердая поверхность подо мной остужает мою задницу, но сейчас это наименьшая из моих проблем. Прищуриваюсь и осматриваюсь вокруг.
Здесь, конечно, темно, но благодаря рассеянному свету хоть что-то да получается разглядеть. Вижу перед собой очень низкий потолок. Мне не требуется много времени, чтобы понять, что я в камере. Не в роскошной комнате с запертой дверью, а в настоящей тюрьме. Ее стены выложены из камня. Я втягиваю носом воздух. Здесь так сильно пахнет сыростью, что даже сладость спектрального воздуха не может перебить этот запах.
Прямо как в настоящем подземелье. Ну просто верх оригинальности, ага.
Кто-то снова кричит мое имя. Этот крик лишь дополняется к ужасной какофонии из шума и звона в моей и без того измученной мигренью голове. Я как можно сильнее наклоняю голову назад, пытаясь обнаружить источник звука. Все, что я вижу перед собой, – железные прутья, тянущиеся от пола до самого потолка. Но за ними никого нет.
Перевернувшись, я ползу к решетке. Игнорируя желание просто лечь и свернуться в позу эмбриона.
– С-с-с, – я хочу приказать ему замолчать, но у меня в горле настолько пересохло, что сказать что-то внятное не представляется возможным. Вторая попытка сказать «Стоп» больше похожа на кваканье жабы, чем на человеческое слово. Однако меня понимают. Резкий и бесконечно повторяющийся лязг прекращается, пока я прислоняюсь всем телом к холодной решетке и по совместительству четвертой стене камеры.
– Эмберли, – на этот раз зов больше похож на шепот, но я наконец пришла в себя настолько, что тут же узнаю его владельца.
Наши камеры разделяет толстая перегородка. Заглянуть в пространство друг друга невозможно. Мои глаза расширяются от удивления, как только я вижу, как ко мне тянется рука, похлопывая по земле между нашими камерами.
Поломанные ногти, ободранные костяшки пальцев, грубые руки перепачканы в засохшей крови. Просто потрясающее зрелище.
Просовывая руку сквозь прутья так далеко, как только могу, я наконец накрываю его ладонь своей. Прохлада его кожи успокаивает меня. По щеке катится слезинка и приземляется на холодный и твердый пол подземелья.
– Стил? – мой голос звучит хрипло, но в нем отчетливо слышно удивление. Что он здесь делает?
– Слава Создателю. – Его рука почти до боли сжимает мою, но мне все равно. – Я видел, как тебя принесли сюда. Ты была без сознания, и рана у тебя на голове сильно кровоточила.
– Рана на голове? О чем ты говоришь? – поднимаю свободную руку и касаюсь своего лба. Пальцы становятся мокрыми, и, опустив их, я вижу, что они перепачканы темно-красной жидкостью. Ах вот о чем он. – Не важно.
– Ты же говорила, что тебе не причинят вреда, – рычит он. Знакомые звериные нотки в голосе тоже успокаивают.
– Так это был не сон?
Объяснять, что я имею в виду, нет необходимости. Он и так понимает.
– Нет. Это был именно сон, но ты затянула в него и нас. Когда мы проснулись, то сразу поняли, что все увидели одно и то же.
Хотелось бы мне сполна насладиться крутостью своей новообретенной способности, но сейчас есть дела посерьезнее.
– Стил, что произошло? Ты не должен быть здесь. Остальные ребята тоже с тобой?
– Ты говорила, что с тобой хорошо обращаются. – Я вздрагиваю от вновь раздавшегося лязга. Наверное, брюнет ударил по одному из прутьев. – Что какой-то парень, тоже Нефилим, Торн, не сделает тебе ничего плохого, – он практически сплевывает это имя, а после снова раздаются рычащие нотки. Настойчивый. Пока не успокоится, ответов на свои вопросы я от него могу не ждать.
– Пожалуйста, перестань бить по железу. Кажется, у меня сотрясение мозга. Или просто жуткая мигрень.
– Отвечай на вопрос, Эмберли, – приказывает парень, но в этот раз обходится без очередного приступа агрессии.
– Все так и было, – наверное, не стоит упоминать о том, как мне отбивали все что можно в тренировочной яме. – Я не смогла придумать, как связаться с вами снова, так что убедила себя, что ничего не было. И это был самый обычный сон. Всю прошедшую неделю я провела взаперти, но именно сегодня дверь в мою спальню оставили открытой. Я попыталась сбежать, но… – у меня в животе все сжимается и переворачивается при воспоминании о людях в подземелье. Бедного паренька и маму несчастной девочки, которая, в лучшем случае, будет вся покрыта шрамами с этого дня.
