Бледные губы приоткрыты, обнажая зубы. Спереди виднеется два острых клыка. На кончиках пальцев – острые когти. Мертвенно-бледная кожа. Светлые волосы сальными прядями свисают с плеч и закрывают один ее глаз.
Она – Отрекшаяся. Они превратили невинное дитя в чудовище.
Детский голос разрывается в крике, и девчушка бросается на меня. Разум пытается сопоставить то, что я знаю, с тем, что вижу сейчас перед собой. Сложно поверить, что серафимы могут быть настолько жестокими, что позволят Падшему забрать себе тело ребенка. Что Торн бы допустил такое.
Падшие не могут соединиться с телом человека без позволения. Что нужно было сделать с малышкой, чтобы она согласилась на такую участь?
Взмахнув крыльями, я взмываю в небо. Монстрик пробегает мимо меня. Как только я приземляюсь, она начинает невероятно быстро вращаться и снова летит в мою сторону.
Не раздумывая, хватаю нечисть за горло, чтобы ее когти не поцарапали мне лицо.
Чтобы покончить с ней, большего и не требуется. Пламя на моей коже тут же начинает облизывать искривленное детское личико. Она истошно кричит, пока ее тело истлевает в моих руках.
Глотка рассыпается под моими ладонями. В конце концов от Ангелины остается лишь пепел.
Боже мой, я убила… ребенка.
«Не ребенка», – напоминаю я себе, а чудовище, которое поселилось в ее теле и убило малышку.
Только теперь, в полушоковом состоянии, я задумываюсь, а кем же являюсь я сама. Я все та же, какой была, и у меня просто стало больше сил? Или я теперь тоже Отрекшаяся?
Быстро осматриваю то, что вижу перед собой. Ладони под оранжево-голубым пламенем бледные, но это мой естественный цвет кожи. Не та бледность, которая свойственна этой нечисти.
Волосы осматривать бесполезно. Они все вымазаны в красной и черной крови, а еще в них песок.
Я вздыхаю с облегчением только тогда, когда провожу языком по своим клыкам. Кончики их по-прежнему такие же притупленные.
Не знаю, как такое возможно, но я осталась собой, а матери Торна больше нет.
Я выбрасываю жуткие мысли из головы, стряхивая пепел Ангелины со своих ладоней.
Поворачиваюсь, чувствуя неладное. Легион замахивается на меня мечом. Я нагибаюсь и качусь вперед, чуть не напоровшись на острие.
Вскочив на ноги, направляю в него свою энергию, подпитанную яростью, в виде мощного потока огня.
Тело Отрекшегося тут же воспламеняется, а от сильного удара отлетает назад. Какое-то время он скользит по воздуху, несколько раз подпрыгивая на песке, как камушек, брошенный в воду. В итоге он оказывается заключен в огненный шар, сжигающий все или всех в радиусе десяти футов от себя.
Падаю на колени и закрываю рот рукой, осознав, что только что произошло.
Стил был внутри этого монстра. Я же знаю, что был.
«Если представится возможность, бей быстро и без сожалений».
Пламя, охватившее его тело, продолжает гореть. Огонь переливается красно-оранжевым, а затем и зеленым, уничтожая каждый сантиметр кожи.
Я знаю, что это было последним желанием Дюрана. Существованию в теле Отрекшегося он предпочел бы полное забвение. Но внутри у меня все разрывается.
Что я наделала?
Сделанного не воротишь. Все, что мне остается, – стоять и смотреть, как труп парня постепенно превращается в горстку пепла.
Но…
С ним такого не происходит, хотя пламя мое безжалостно. Даже одежда не горит.
Когда я увидела, как исцеляются ожоги на его спине, глаза у меня поползли на лоб. Золотистая кожа покрывает сбугрившиеся ошметки и разглаживается.
Тело содрогается несколько раз, а потом изгибается в неестественной позе и складывается пополам. Спина выгнута дугой, руки раскинуты в стороны, голова запрокинута. Он кричит, но пламя вокруг него поглощает звук.
Я иду к нему и захожу прямо внутрь горящей сферы. Огонь приятно касается моей кожи, словно целуя. Заключает меня в свои объятия. Всего через несколько секунд я стою совсем близко с измученным Нефилимом.
Понятия не имею, что происходит. Что с этим делать, тем более.
Опустившись на песок рядом с ним, я провожу пальцами по его ладони и шепчу его имя. На выдохе глаза парня широко распахиваются. В радужках просвечивает бирюзовая пелена. Хватаю его за руку. Дыхание перехватывает.
Из него что-то начинает вытекать, формируясь в черное дымное облако над нашими головами. У этого нечто все еще очертания Стила. Оно дергается и выгибается, повторяя движения брюнета. В один момент Дюрана просто отпускает, и он расслабляется. Неизвестное месиво в воздухе начинает отвратительно визжать. Такое ощущение, что барабанные перепонки скоро лопнут. Вскоре раздается взрыв, и его останки сыплются пеплом на голову херувиму.
– Эмберли? – хрипит он, глядя на меня и моргая. Кожа снова здорового бронзового оттенка. Клыки, достававшие до нижней губы, исчезли. Волосы… все еще очень растрепаны, но в остальном все снова пришло в норму.
Пламя, которым я хотела убить его, исчезло. Земля вокруг нас превратилась в огромный кусок стекла.
На этот раз мне все равно, что он весь в грязи, вымазан в крови Отрекшихся и своей собственной.
Зацеловываю все его лицо. Высокие скулы. Колючий подбородок. Глаза. И даже брови до тех пор, пока он в порыве недовольства не берет мое лицо в ладони и притягивает меня к нужному месту.
Когда наши губы встречаются, снова загорается пламя, но другое. Оно кружится между нами, становясь все ярче. Клянусь, я вижу фейерверки за закрытыми веками, но мне все равно этого мало. Мозг требует подтверждения того, что он вернулся ко мне навсегда, целым и невредимым.
В какой-то момент Стил обхватывает меня рукой и тянет чуть вниз. Моя голова оказывается у него на груди. Парень запускает руку ко мне в волосы, пальцами цепляясь за узлы, и рычит. Но ощущение его губ на моих отодвигает боль на второй план.
Здесь и сейчас я ужасно хочу, чтобы этот момент длился вечность. Но всему есть конец.
С огромным усилием я отрываюсь от Нефилима. Он явно недоволен этим фактом, и я прикусываю губу, чтобы не улыбнуться. Но этот жест только снова привлекает внимание брюнета к моим губам, и это очень… отвлекает.
А знаете, что еще отвлекает? Душераздирающие вопли и крики с арены.
Наконец оба осознаем, что происходит, и возвращаемся в реальность, нехотя поднимаясь на ноги.
Мы – два прекрасно обученных воина. Целоваться на поле боя – все равно что подписать себе смертный приговор.
Но я ни о чем не жалею.
– Где Серафима?
Я качаю головой, не зная, что сказать. В любом случае сейчас не время для долгих объяснений.
– Исчезла.
