Из глаза блондинки стекает одинокая слезинка. Тени скрывают часть ее лица, но во взгляде отчетливо читается вопрос, ответа на который я не знаю. Почему?
На меня накатывает волна безумной, сумасшедшей тоски.
Эм снова затягивает назад, во тьму. Кинжал выскальзывает из ее тела, и я наконец-то могу выбросить его. Я слышу, как лезвие шумно ударяется об пол, а Эмберли, почти полностью исчезнувшая во тьме, кричит:
– Стил, убей меня!
Проснувшись, я не успеваю добраться до ванной. Рухнув на пол, я хватаю мусорку у тумбочки и выплевываю в нее содержимое своего желудка. Когда там уже ничего не остается, я откашливаюсь желчью, пока рвота не успокаивается.
Следующие несколько минут после приступа все мое тело пробирает мелкая дрожь и меня трясет. Не знаю, почему я все еще ложусь спать в одежде. После таких сновидений ее всегда хоть выжимай.
Мобильник валяется на полу у моих ног. Наверное, уронил, пока тянулся за мусоркой. Мне зверски хочется прямо сейчас схватить его и позвонить ей, но я приказываю себе не делать этого. Лучше направить свою агрессию на приведение себя в порядок.
Я горько усмехаюсь сам себе. Я так часто вижу этот кошмар, что все последующие действия уже вошли в привычку.
Проснуться. Блевануть. Сходить в душ. Почистить зубы. Одеться. Вернуться к своей миссии.
И не важно, в котором часу я очнусь от этого сна, видения или черт его знает, чем это еще может быть. Я больше ни за что не лягу снова. Лишение спокойного сна – мое своеобразное искупление и раскаяние перед блондинкой за те зверства, которые я совершаю. Пусть даже только в своем воображении.
С трудом встав на ноги, я кое-как раздеваюсь и иду в ванную. И только когда ледяные струи воды касаются моей кожи, в голове всплывает новый фрагмент моего ежедневного кошмара.
Парень, обнимающий Эмберли.
От одной мысли о нем руки сжимаются в кулаки, а зубы начинают скрипеть. Мышцы спины будто каменеют от спазма, который никак не хочет отступать. Теплая вода все же помогает хоть немного, но прийти в себя.
Как и любой другой сон, этот очень расплывчат. Но я отчетливо помню, что в этот раз вместо непонятной темной тени я увидел конкретного и полноценного человека. Судя по росту и телосложению, он тоже потомок ангелов, но цвет волос отличался от свойственного нам. Он такой же, как у Эмберли.
У него были светлые волосы и очень бледная кожа. А вот вспомнить цвет глаз уже сложнее. Хотя вряд ли я вообще пытался их рассмотреть. Мне в принципе фиолетово, какие там у парней глаза.
Возможно, он тоже «другой потомок». А может, и вовсе лишь плод моего воображения. Очевидно, подсознание мстит мне за постоянный недосып и непрекращающуюся погоню за Сильвер.
Я бью кулаком по стене душа с такой силой, что от нее отваливается плитка. Придется немного доплатить при выезде, чтобы покрыть расходы на ремонт, но сейчас мне на это абсолютно плевать.
Почему эти сны меня преследуют? Что они значат? Это предвестие чего-то ужасного? Или предупреждение? Или просто мое подсознание таким образом заклинает меня хоть немного замедлиться и прийти в себя?
Я запускаю пальцы в мокрые волосы и сжимаю их в кулак, жалея о том, что не могу так же легко выдернуть из своей головы эти бесконечные кошмары.
Глубоко вздохнув, я опускаю руки по бокам. Струи, бьющие мне в спину, уже обжигают кожу, но я не обращаю на это внимания. Когда пальцы становятся похожими на чернослив, я наконец решаю помыться.
Выключив воду, я трясу головой, забрызгав душевую занавеску. Уже взяв полотенце, я неожиданно вздрагиваю, увидев свое отражение в мутном зеркале. Стираю с зеркальной поверхности конденсат. Под глазами появились огромные темные круги. Скулы стали еще более очерченными, а волосы превратились в бесформенное нечто. Когда я вообще брился последний раз? Моя легкая щетина потихоньку превращается в полноценную густую бороду.
«Дикарь» – первое слово, пришедшее мне на ум.
Выйдя из ванной, я хватаю с пола одежду, которую носил позавчера, и принюхиваюсь к мятой футболке.
Отворачиваюсь с недовольным лицом, но почти сразу пожимаю плечами. Могло быть и хуже. Я все равно не хочу, чтобы на меня кто-то обращал внимание или подходил.
Натянув на себя грязные шмотки, я осматриваю комнату. Ноутбук должен быть где-то здесь. Предмет обнаруживается на крошечном столике в углу рядом с телефоном-раскладушкой. Звоню я всегда именно с него, чтобы меня не смогли отследить.
Снова накатывает желание позвонить Эмберли. Тяжко. Пальцы начинают дрожать от нетерпения.
Я не должен ей звонить. Нельзя. Последний раз был меньше недели назад, и я до сих пор корю себя за него. И за то, что не смог держать рот на замке. Мне нужно было сказать кому-то, что я наконец обнаружил свою жертву. Острое желание, чтобы этим «кем-то» стала именно Эмберли, послало здравый смысл куда подальше.
Деревянный стул громко скрипит, когда я усаживаюсь на него. Несмотря на отчаянное сопротивление, почему-то мне кажется, он не выдержит и развалится подо мной на части.
Древнее здешней мебели, наверное, только динозавры. Если бы я мог расплачиваться не наличкой, а своей платиновой карточкой, то сейчас жил бы в шикарных апартаментах в «Four Seasons»
[2].
Ладно, может, и не там. Но как минимум выбрал бы отель с нормальным вай-фаем.
Открываю ноутбук и включаю видео с камер, которое смотрю снова и снова в надежде увидеть в этот раз то, чего не замечал до этого.
На экране стройная темноволосая фигура проходит через стеклянные двери. Она идет чуть дальше, одетая в длинное шерстяное пальто, накинутое поверх облегающей черной одежды, и в странных туфлях на каблуках, в которых нормальный человек не смог бы ходить.
Сильвер с самого детства питала страсть к красивой обуви.
Но это не моя сестра, это монстр в ее обличье. А совпадение вкусов – банальное совпадение.
Остановившись под навесом, она ждет, пока парковщик пригонит ее машину.
– И куда же ты?
Я задавал этот вопрос уже миллион раз, но ответа, естественно, не получал.
Наконец появляется ее автомобиль, Сильв дает парковщику чаевые и открывает водительскую дверь. Но перед тем как сесть за руль хромированного «Лотус Эвора», на секунду замирает и поворачивает голову. Взгляд направлен прямо в камеру.
Она посылает в нее воздушный поцелуй и едко ухмыляется. А после наконец садится в машину, заводит двигатель и куда-то уезжает.
Машина, ухмылка и точный взгляд прямо в камеру – очень тонкий намек. Девчонка заманивает меня в ловушку.
Я это знаю. И она тоже. А еще мы оба прекрасно понимаем, что я попадусь на ее удочку.
Захлопывая ноутбук, с хрустом поворачиваю шею. Словно магнит, взгляд снова притягивает старенькая раскладушка. На секунду чувствую легкое дуновение ветерка и, клянусь, слышу запах Эмберли. Закрываю глаза, и моя рука незамедлительно, словно живет сама по себе, хватает телефон и набирает номер блондинки.
