Она ввела его в легкий транс, чтобы снять боль, втерла в руку снадобья, наложила повязку. Сказала: через три дня надо сменить. Но парень исчез из виду. А сейчас бросился к ней, как к родной.
– Спасибо! – улыбался он. – Рука почти поправилась! Но когда я нажимаю вот так, здесь почему-то больно…
– Стой, стой! – не выдержала Ми. – Не так сильно!
Она взяла руку Самана, прошлась пальцами вдоль раны – да, там еще немного пульсирует холодная боль, и стала нажимать на активные точки, глядя парню прямо в глаза.
Тот от ее взгляда сразу поплыл, глаза затумались, лицо расслабилось – как тогда, при гипнозе. А ведь сейчас она и не думала его усыплять. Ми даже улыбнулась про себя: как часто накачанные здоровяки при встрече с психической силой тут же раскисают и лишаются воли.
– Иди! – сказала она наконец. – Ты же куда-то торопился!
– Да, – заторможенно кивнул парень, не вынимая у нее из ладони своей руки. – Надо принести пленницам еду…
– Каким пленницам? – автоматически спросила Ми и тут же об этом пожалела: зачем ей лишние знания. Но парня серьезно ушибла сила, льющаяся у нее из глаз. Поэтому он отвечал быстро и честно:
– Этим, в бунгало номер 20. Две туристки и две местные. Лана и Тао. Мне надо купить им рис и фрукты.
– Ты все успеешь! – твердо сказала Ми, взяв парня за руку и теперь уже прицельно заглянув в самую глубь его глаз. – Слушай меня. Сейчас ты пойдешь со мной и все расскажешь. Сделаешь, о чем я тебя попрошу. А потом забудешь об этом разговоре. Забудешь, что видел меня, что сюда заходил. И никогда не вспомнишь.
Парень безвольно покачивался на ватных ногах…
Она открыла дверь, Най бросился навстречу:
– Что случилось? Почему ты вернулась? И осекся, увидев незнакомца с остекленевшим взглядом.
– Тао гораздо ближе, чем я думала, – сказала Ми. – Она здесь. Почему-то вместе с Ланой. И сейчас Саман расскажет нам, как их вызволить.
Нетомный вечер
– Вечер перестает быть томным! – насмешливо сказала Машка, но я уловила в ее голосе дрожь. Она тоже боялась. Но отважно шла напролом: – Славочка, я вот только не поняла: а ключ вы тоже просрали?
– Здесь спрашиваю я! – ответил наш похититель фразой из старых фильмов. – Кто о вас знал? Банк, номер ячейки! Ну?
– Я хотела бы сначала поговорить с самой Тао! – начала я.
– Валяй! – сказал Слава. – Говори.
– Наедине.
– Даже не думай. Здесь все свои. Только по-русски она не понимает. По-английски.
Машка с ее журналистским напором начала первой:
– У тебя есть ребенок от Леонида?
Тао аж передернуло:
– Ребенок?! Какой еще ребенок? Леонид обещал дать мне денег. Написал, что вы передадите.
– Написал? Когда?!
– Два месяца назад. Прислал эсэмэску.
Тут я прикинула – да, именно тогда служба доставки и принесла нам ящик Пандоры.
– Потом исчез. Ни вас, ни денег. А теперь вот, – красотка выразительно посмотрела на Славу, – у меня проблемы!
– Все, допрос закончен. Теперь моя очередь. Предупреждаю: вот сейчас лучше не врать. – Слава говорил спокойно, не повышая голоса. «Как вырос культурный уровень бандюков!» – отметила я. И все равно от его слов у меня похолодело в животе.
– Еще раз: банк, номер ячейки?
– Хорошо. Мы не знаем название банка. Я знаю номер ячейки. Но я вам его не скажу, пока мы с Машей не окажемся в безопасности. Лучше всего – прямо в аэропорту. Там я называю вам номер – и мы расстаемся навеки! – пошла я ва-банк. – Лану вы отпустите – она ни при чем.
– Как хотите. Толян! – позвал Слава, и дверь открылась. Отмороженный верзила смотрел на нас так, будто мы – стейки, которые ему сейчас предстоит отбить.
– Дура! – тихо прошипела мне Машка. – Зачем ты ему про ячейку сказала! В такой игре козырь держат до последнего.
– Последнее уже наступило, – шепнула я ей в ответ.
И была неправа.
На улице раздался громкий хлопок, потом – совсем рядом – еще один, и Толян с изумленным лицом стал оседать на пол.
Я быстро оглянулась – в двери стоял мужик в балаклаве на голове. Он ногой отпихнул в сторону неподвижного Толяна – по его белой футболке в области сердца растекалось красное пятно. Наставил на изумленно подскочившего Славу пистолет. И спросил его на хорошем, но явно неродном ему английском:
– Где твой шеф?
Слава потрясенно молчал.
– Кто забрал ключ и флешку? – повторил мужик в маске. Что-то неуловимо знакомое было в его облике.
Слава не пошевелился. Я мстительно подумала: ага, вот теперь сам отвечай на эти чертовы вопросы! Но тут дознаватель врезал Славе по лицу. Из носа у того хлынула кровь, и одна красная капля упала на светло-бежевую тенниску незнакомца. Мне стало жалко золоторесницего Славу. Так вот он какой, стокгольмский синдром!
Мужик в балаклаве ткнул пальцем в нашу бабскую компанию и скомандовал по-английски:
– Выходите в коридор! Стойте там и не двигайтесь!
Но я сначала подошла к Толяну. Быстро взяла его руку. Пульса не было. В моей помощи он уже не нуждался. Машка, обычно поднимающая жуткий визг от вида порезанного пальца, проигнорировала труп и лишь поторопила, будто мы спешим после концерта в гардероб:
– Выходи скорее!
Лана и Тао выскочили следом. Мне показалось, что Слава проводил нас с собачьей тоской во взгляде.
Машка двинулась вперед по узкому коридору и вдруг застыла, уставившись на пол.
– Черт! – сказала она мне. – Видишь эти плинтусы в дурацкую полоску?
– Ну?
– Точно такие были в СПА! Мы все в том же «Жасмине»! Лана, что скажешь?
Лана уставилась на нас с испугом. Маша, не дождавшись ответа, толкнула дверь. И перед нами открылась густая, сладко пахнущая мякоть ночи, усеянная зернышками звезд. На секунду мне показалось, что я шагнула из кошмара в другую реальность.
Но тут реальность нахально подмигнула мне из черноты голубым глазом бассейна, кокетливо подкрашенного светом ламп. Это действительно был тот же СПА: именно здесь я прогуливалась, когда несколько столетий назад (я так это ощущала) Машке делали массаж лица.
– Лана! Ты же говорила – тебя куда-то везли? – сурово обернулась я к тайке.
– Меня посадили в машину. Ударили по голове. Больше ничего не помню. А выводили – голову чем-то замотали. Сюда от салона в объезд минут 10…
– Быстро! – прервала мое ориентирование на местности подруга. – Давай сюда!
Справа от коттеджа дремала чья-то «Тойота».
Мы с Машкой сделали к ней бросок. И тут увидели, что машина уже занята: к дверце со стороны водителя, сидя на земле, прислонился наш второй охранник – худощавый хитроглазый таец. Он как-то неудобно сидел: вытянув одну ногу и зажав ее рукой. Я подошла ближе: из-под руки расползалось темное пятно. Таец был ранен.
