– Правильно боялась, – сказала Машка. – И?
– Они ее нашли, – Лана скромно потупилась, и я подумала: наверняка сама после побоев и сдала подружку. – И вас нашли. А что это за банк, не знают. Теперь если нас поймают… Будут пытать, потом убьют.
Даже Машка немного помолчала. Потом посмотрела на Тао:
– Не сходится. Зачем Леонид передал тебе ключ, если ты не знаешь, какой это банк?
– Сказал, что потом сам подъедет. И не приехал. – Тао налила себе еще воды.
– Его же убили? – заглянула Машке в глаза Лана.
– В газетах так написали. Но я не удивлюсь, если… Погоди. Тао, тебе-то на фига сдался этот сейф?! Если там не деньги, а наркота?
Тао поставила стакан на стол, чуть заметно усмехнулась:
– Чтобы было чем с мафией торговаться. Без товара нет шансов. Леонид наверняка оставил вам наводки про банк. Где-то написал…
– Совсем с дуба рухнула? Стащить у мафии наркотики! Отличный способ спастись! – Машка закипела от негодования.
– Да не было в письме ничего про банк! – начала я старую песню о главном. И осеклась.
В письме… Вспышка мелькнула перед глазами. Я словно увидела конверт, в котором лежало письмо Леонида к Тао, конверт услужливо укрупнился. В его углу краснел штамп с тремя крупными буквами на тайском языке.
– Где тут туалет? – спросила я у Ланы.
– В коридоре. Справа.
– Мы пойдем вместе! – потянула я Машку тягловой лошадью. Даже она удивилась.
– Я знаю, что это за банк! Леонид все-таки оставил наводки! – зашептала я ей в коридоре, с ужасом заглядывая в грязноватую комнатушку с дыркой в полу вместо унитаза.
– На чем это он тебе их оставил? – ревниво спросила Машка: она не терпела ни малейшей конкуренции на звание лучшего детектива.
– Помнишь конверт, в котором лежало его письмо? На штампе были три буквы. Я только сейчас вспомнила, где здесь их видела! Это была реклама местного банка!
– Лучше бы твой Леонид сам пошел на эти три буквы! Что это нам дает? Ты тоже мечтаешь достать из сейфа наркотики?
– Может, это будет страховкой, если нас схватят?
– Да нас уже схватили! Я думаю…
Что думает Машка, я так и не узнала.
Дверь дома открылась, и в нее зашел черный человек. В нем все было черное: кожа, глаза почти без белков, тугие пружины волос, вывороченные губы и даже слившаяся с телом майка.
Очевидно, это был хозяин дома. Он уставился на нас с таким же недоумением, как и мы на него. Автоматически улыбнулся. Белозубая улыбка самостоятельно повисла в воздухе, как у Чеширского Кота. Но он быстро ее свернул и махнул рукой вперед – чтобы мы возвратились в комнату. Там он сразу затараторил что-то по-своему.
Лана помертвела лицом.
– Что, что он сказал? – вскинулась Машка.
– Чужая лодка причалила к острову!
– Может, туристы?
– Туристы вечером не приезжают. Кто-то ходит по поселку и о нас спрашивает…
– Тогда чего вы сидите, как мертвые курицы! Пусть ваш цыган быстро нас прячет!
Машка переступала от нетерпения, как боевой конь.
Но тайки не двинулиь с места.
– Он нас нашел, – бесцветно сказала Тао. Достала из сумки телефон, стала быстро набивать кому-то эсэмэску.
– Кто нашел? – дернулась Машка.
Тао секунду помедлила, достала пистолет из сумочки. И сказала одно слово, от которого Лана вздрогнула:
– Шанкрит.
Шанкрит и золотой ребенок
Шанкрит лежал и смотрел в потолок. Все шло по плану. Почему же беспокойство вгрызается в сердце хищной куницей?
Неужели весь этот кошмар – и правда месть обиженного Золотого Ребенка? Его ревнивых рук дело?
Нельзя было тащить в дом Изумрудного Будду. Черная магия не дружит со светлой. Нечего было и пытаться.
* * *
…В их семье всегда был Золотой Ребенок. Всегда. Сколько помнит себя их род, столько хранился в нем талисман.
Дед говорил Шанкриту, что именно он и дал им могущество. Золотой Ребенок приносит в дом богатство, удачу и защиту от бед. Ну, если это правильный Золотой Ребенок.
У них был правильный.
Идиоты-туристы покупают в лавочках кукол Куманг Тонг со страшными рожами. И думают, это и есть легендарный тайский талисман. Даже детям дарят их как игрушки. Хоть бы в интернет заглянули, что ли. Тогда бы узнали: настоящий Золотой Ребенок – не кукла. Это неродившийся мертвый младенец, которого служители черной магии доставали из чрева матери.
Затем несли ночью на кладбище. Становились в круг. И до рассвета читали магические заклинания. Потом там же разжигали костер и под песни Маг и заклятья Кат прокаливали тело на огне – пока не высушится и не станет мумией.
Мумию покрывали золотым лаком, давали имя. И начинались торги: в какую семью уйдет Золотой Ребенок. Политики, знаменитые маги, богатые бизнесмены – многие мечтали его заполучить. Так что Куманг Тонг даже официально запретили: приходилось ставить охрану в роддомах, чтобы не крали младенцев для черной магии. Тут уж талисманы и впрямь стали на вес золота.
Чем старше Золотой Ребенок – тем больше у него силы и выше цена.
Их семейный талисман был старый. Очень старый. Дед говорил: самый старый из тех, что сохранились до наших дней. Возможно, он и помог деду создать его империю, увидеть золотой поток там, где остальные видели только нищую соляную деревушку Паттайя, в которой полюбили отдыхать американские солдаты. Скоро их семье уже принадлежали лучшие курорты и отели побережья, куча притонов и баров гоу-гоу.
…Дед зазвал Шанкрита в комнату, которую сам называл Запретной, когда внуку исполнилось 10 лет. В комнате стоял душный затхлый запах старых вещей. Ими были заставлены все полки, покрывающие стены снизу доверху.
– Это очень сильные талисманы. Я потом расскажу тебе о каждом, – сказал дед. – Но сейчас познакомлю тебя…
И подвел его к постаменту, на котором стояла страшная золотая мумия. Шанкриту показалось – она злобно уставилась прямо на него.
– Запомни: наша семья особая. Нас боятся и уважают. А главный талисман нашего рода – Золотой Ребенок. Всегда оказывай ему уважение, – сказал дед. – Когда я умру, он будет оберегать тебя.
Отец, подсевший на наркотики и рулетку, жил по поговорке: малое растрачивается с трудом, большое – с легкостью. И в наследники дедовой империи не годился.
…Шанкрит усмехнулся. Тогда он тоже видел себя совсем не главой наркокартеля. Разве только на экране.
Толстый некрасивый мальчик, он пересмотрел все голливудские боевики и мечтал сниматься в кино. Кто знает, если бы не звонкий колокольчиковый смех, которым окатила его девчонка-одноклассница в ответ на признание в любви, может, по-другому сложилась бы его жизнь.
