…Когда он выбирал себе новую внешность, был соблазн: стать красавцем. Он уже и подходящее лицо присмотрел. Как вдруг, глянув однажды на фотку киноактера у себя на столе, неприятно поразился открытию: красавчик сильно смахивал на того парня из детства, который увел у него ветреную одноклассницу.
Шанкрит разорвал карточку в клочья. Столько сил потратить на то, чтобы доказать себе и всем, что внешность не важна, главное – ум и власть, чтобы потом признаться: на самом деле я всю жизнь мечтал о смазливой роже?!
Ночной Никто как мысли его прочитал:
– Почему ты выбрал такую обычную внешность? Я думал – станешь голливудской звездой!
– Тебе – скажу. Всегда хотел быть актером. А лучшие актеры – люди со стертой внешностью. Развлекаюсь. Не отдашь камень сразу – посмотришь представление про человека-пилу. У меня вообще на тебя большие планы! Не хочешь узнать какие?
Ночной Никто усмехнулся:
– Догадываюсь.
– Ладно, – сказал Шанкрит. – Мы люди взрослые. Я знаю, ты пыток не боишься. Упрямый. Но ведь не дурак? Для начала: к смерти твоей дочери я отношения не имею. Мне о ней даже не доложили. Не мой уровень. Мне был важен камень. И вор. С девчонкой эти придурки решали сами. Так что зря ненавидел. По делу: ну буду я сейчас по кусочку вырезать из всех вас, куда делся камень. Девчонок покрошим. Умирать будете долго. Амулет все равно возьмем. Предлагаю сделку. Ты отдаешь Изумрудного Будду. А я сохраняю вам всем жизнь. Как предложение?
– Так себе. Твое слово мало стоит.
– Но побольше, чем твоя жизнь. Знаешь поговорку: бесполезно яйцу биться с камнем? Сейчас камень – я, а ты – яйцо. Да, и Лео в сделку не входит. У меня с ним свои счеты. Идет?
Ночной Никто напряг плечи: хлипкая веревка, шанс есть. Сказал:
– Дай подумать.
– Только недолго. Скоро вернусь. Тогда уже поговорим по-другому.
И напоследок спросил странное:
– Ты уверен, что изумруд настоящий?
* * *
Шанкрит вышел из беседки и затормозил на веранде. Надо все обдумать. И тут он увидел ее. Тера стремительной пантерой двигалась ему навстречу. Сердце, как всегда, тяжело бухнуло, а низ живота стянул сладкий спазм.
Не сейчас. Она еще ответит ему за каждую минуту тоскливого ожидания. А пока – он ее знает – будет ластиться провинившейся кошкой, спрячет острые когти до подушковой мягкости.
Но Тера была суха, деловита, собрана.
– Надо избавиться от лишних людей. Оставить Лео, Ночного Никто, – сказала она, выслушав его короткий рассказ.
– Хочешь от всех девок избавиться? Конкуренции боишься? – хохотнул Шанкрит. – По крайней мере, мы договорились: Лену не трогать…
– Наплевать на договоренности. Ты же не хочешь, чтобы Интерпол узнал, кто ты на самом деле? Женщины болтливы.
– А камень?
– У меня есть план. Собери всех. Только Ночного Никто не надо. Он тупой и упрямый, помешает. Придется еще немного попридуриваться.
В это время мобильник у Шанкрита закрякал, Тера усмехнулась: оставил-таки ее издевательский рингтон!
– Ищите! – рявкнул Шанкрит в трубку. – Раз засекли рядом, значит, где-то здесь. По всему периметру! Только попробуйте упустить!
И вздохнул. Разболтались работнички. Надо будет потом ряды почистить.
Очная ставка
Двое тайцев отвели нас с Машкой и Леонидом вниз, в просторную гостиную.
На этой вилле тоже все было дорого, как и на Самуи. Но здесь в дороговизне не чувствовалось души. Она напоминала картинки из модного дизайнерского журнала. Фиолетовые неудобные стулья, хрупкие диванчики с аляповатыми коваными розами.
Прозрачный стол посредине был пуст.
– А я размечталась, что нас ведут на завтрак, – громко сказала Машка. Но охранники и ухом не повели.
На Леонида жалко было смотреть. Бойкое выступление отняло все его силы, и он пал духом. Все время трогал разбитую губу. И тихо гундел:
– Ничего не получится… Он не поверил.
Сейчас на нем просто не было лица – вернее, оно было, но абсолютно белое.
Охранники встали у двери, она распахнулась – и мы с удивлением увидели Ми. Вот уж кого не ожидали. Судя по почтительности, с какой таец с автоматом пропускал ее вперед, это был телохранитель, а не охранник.
Тут даже Леонид встрепенулся:
– А ты, дарлинг, что здесь делаешь? Хочешь посмотреть, как нас будут убивать?
– Я здесь такая же пленница, как и вы, – сухо сказала Ми.
– Да ты что? И поэтому тебя без охраны повезли на роскошной яхте? А потом поселили – где, кстати, тут твои апартаменты? Вечерком заскочу!
Ми промолчала. Выглядела она плохо, будто совсем не спала. Впрочем, наверное, не хуже нас с Машкой.
Последним в гостиную прихромал Шанкрит с крошечным тайцем. Я все никак не могла привыкнуть к его превращению. Но он сделал все, чтобы это мне удалось. Потому что сразу, облокотившись на стеклянный стол, обвел нас цепкими глазами и жестко сказал:
– Вы все знаете, что мне от вас нужно. Изумрудный Будда. Мне плевать, кто виноват в его пропаже, кто нет. С нашим мастером пыток, – он кивнул на маленького, как дикая обезьяна, тайца с крохотными злыми глазками, – познакомитесь все. Резать будем на кусочки одного за другим. Остальные будут смотреть. Если сейчас тот, кто знает, где камень, его мне не отдаст.
И Шанкрит еще раз оглядел нашу притихшую компанию.
– Раз добровольцев нет… С кого начнем? С Лео? Или с девушек?
Он кивнул на Машку.
– Подожди, – встала со своего стула Ми. – Я хочу что-то тебе сказать. Не при всех.
– Я много про тебя слышал, – сказал Шанкрит. – Поэтому беседовать наедине не буду. Говори здесь.
Мне казалось, эти двое разыгрывают какое-то представление. Но зачем? Ми отлично знает, у кого камень. А значит, и Шанкрит должен знать. Или она кинула и его? Если эта обезьяна с ножом сделает хоть шаг к Машке, я все выложу.
Но Леонид меня опередил. Вопреки Машкиному сценарию он по-бабски мстительно протянул:
– Ты что, дарлинг, не сказала своему любовнику, что отдала камень Наю?
– Вот за это я и люблю коллективный допрос, – усмехнулся Шанкрит. И повернул к Ми голову: – Что скажешь?
Ми подержала паузу.
– У Ная камня нет, – сказала наконец.
– Где же он? – ласково спросил Шанкрит.
И когда она опять не ответила, кивнул своему подручному:
– Приступай! Это будет показательное выступление. – Шанкрит обернулся к Ми: – Тебя я пока не трону…
Мастер пыток сделал шаг к Машке. И тут Машка закричала своей фирменной сиреной, так что таец, оторопев, застыл на месте. Я бросилась к ней.
