Однажды – ей было уже 14 – они пришли в овощную лавку. Владелец задолжал давно, и сегодня был его последний шанс: если не вернет деньги, завтра его вышвырнут из лавки.
В грязноватой комнатушке душно пахло перезревшими фруктами и прелой морковью. Хозяин стоял за прилавком.
– Пожалуйста! Дай мне еще неделю! У меня болеет жена, нужны лекарства. Трое детей – что они будут есть? Тебе ничего не стоит еще чуть-чуть подождать, – залепетал продавец.
– Нет, – сказал отец. – Я и так долго ждал. Деньги или выметайся.
Торговец вдруг сунул руку под прилавок, вынул пистолет, и… Отец оказался быстрее – туша торговца с простреленной головой упала прямо на зеленые кочаны капусты, которые сразу стали красными.
Цыпленок смотрела на разлитую кровь и что-то темное, сладкое поднималось со дна ее души. Отец глянул на дочку. И с удивлением обнаружил, что она улыбается.
Прижал ее к себе крабистыми ручищами, хохотнул: «Понравилось смотреть, как умирают? Я знал, что ты плохая девочка. Сейчас вижу – совсем большая девочка…»
Она поняла, что это – похвала. Отец наконец разговаривает с ней, как со взрослой! Теперь ее жизнь изменится!
И она изменилась.
Отец продал ее своему боссу. К этому времени от Цыпленка у нее осталось только имя. Скорее уж она напоминала олененка: стройная, с длинными ногами и мидиево иссиня-черными огромными глазищами.
…Старый Ванчай навалился на нее колышущейся жирной тушей. Обслюнявил маленькие грудки. Засунул в рот протухший язык. И наконец туда, в самую мякоть, раздирая внутренности, – такой же тухлый старый член.
Она кричала и царапалась.
На секунду туша остановилась.
– Ты, тварь, хочешь, чтобы я завтра пристрелил твоего отца, а тебя отдал в свой бордель?
Этот бордель, где были утехи на любой вкус – мальчики, девочки, молодые умелые женщины, трансвеститы, – Цыпленок отлично знала. Тамошние обитатели были вечными лотерейными должниками. Иногда отец получал долг натурой, ей приходилось долго его ждать, и с одной из девчонок – своей ровесницей – Цыпленок подружилась. Как устроена там жизнь, она знала хорошо. Потому затихла. Смирилась. Даже что-то прощебетала туше в ухо.
Проснулась уже взрослой. Она точно знала, чего хочет. И скоро уже сама время от времени стала оказывать услуги партнерам отца. Даже несколько уроков у своей подружки из борделя взяла. И у подручных отца: как бросать нож, стрелять, драться. Она во всем хотела быть лучшей. Ну а в ядах разобралась сама. Устроилась работать на змеиную ферму в Бангкоке. Очень много полезного вынесла. В том числе – несколько баночек с ядом.
Однажды они с отцом заехали в деревню. Проведать мать, привезти гостинцы сестрам.
– Чего говорят – в семье лекарей есть какой-то дорогой талисман. Не слышала? – спросил отец у матери на третий день.
– Говорят, – пожала она плечами.
– Надо присмотреться! – прищурился отец.
И присмотрелся.
О смерти отца Ми судачила вся деревня. Говорили: заезжие зверски убили, ограбили.
Отец лишь усмехался.
Но главного деревенские не знали.
– Смотри, – показал он ей уже в Бангкоке большой зеленый камень. – Знаешь, что это? Это вечный сабай-сабай. Для меня. Для тебя. Для твоих детей и внуков! Видишь – здоровый, как галька! А это, дочка, изумруд! Я одному из ювелирной лавки показал – он чуть не умер. Еще до того, как я в него выстрелил. Таких, говорит, больше и на свете нет! Распилю на куски, и станем мы с тобой самые богатые! Только ты никому про это не болтай.
Цыпленок взяла в руки камень. Тяжелый. Тяжелее, чем кажется. И какой-то… Горячий, что ли. Руку как будто зеленым огнем ожег.
Вот это – вечный сабай? А мысль уже запорхала веселой птицей. Купит туфли. Те, в витрине. Платье, как у Моники. Машину. Красную. Да что машину! Свой дом на острове. Катер.
Да нет! Путешествия! Она поедет в Париж, там все и купит. Нет, в Америку! Они с отцом поедут по всей стране, останавливаясь в самых лучших отелях!
Она мечтала об этом целых две недели. И никому ничего не говорила. Только Нок, деревенской соседке, – она была на три года старше и потому задирала нос. Нок приехала с матерью в Бангкок выбирать свадебное платье.
Нашелся какой-то дурак на ней жениться. Нок страшно важничала. Вот Гай ей и сказала:
– Ничего! У нас с отцом такой камень есть – всю жизнь теперь будет один сабай! Сто платьев, как у тебя, куплю. И машину. И вообще – мы его продадим и уедем путешествовать!
– Не ври! Откуда у вас такой камень?
– Не твое дело! Это тайна! Смотри, не болтай!
– Не верю! Покажи! Это алмаз?
– Изумруд. Самый большой в мире, поняла? Даже Ми его не видела, а я видела!
– А Ми-то при чем? Он что, был у ее отца?!
– Тише! Это я так… Учти: камень – заколдованный! Сейчас как скажу заклинание – и не будет у тебя никакой свадьбы!
Нок только посмеялась.
А зря. Свадьбы у нее не было. Кто-то убил Нок перед самой церемонией…
Но и вечного санука – удовольствия – у Гай не получилось.
Отец поехал в деревню отвезти своей матери лекарства.
И не вернулся. Пропал.
А через два дня кто-то, когда Гай была в школе, залез к ним в квартиру. И выпотрошил тайник, умело сделанный отцом в массивной подставке стола в виде головы слона с поднятым хоботом. Камень и деньги он хранил там. Даже не подозревая, что все, кто прячет Изумрудного Будду, почему-то, не сговариваясь, выбирают для этого фигурки слонов. Может, в память о том слоне, что не хотел увозить нефритового Будду из деревни…
Труп нашли через неделю. Изуродованный почти так же, как труп отца Ми.
Несчастливый камень – Гай поняла это сразу. Как и то, что постарается сделать все, чтобы его вернуть.
Кто убил отца и выбил у него место тайника, она узнала быстро. Тетка кому-то по телефону жаловалась, Гай и услышала:
– Что он мог Шанкриту сделать? Какие у них были дела? Теперь боимся – вдруг и к нам придут?
Имя Шанкрита здесь всем внушало страх.
А вот за что отец пострадал – догадывалась только она.
«Неужели Нок людям Шанкрита про камень проболталась?» – думала с ужасом.
С квартиры ей пришлось съехать. Деньги отца куда-то делись: партнеры только плечами пожимали. Тетка хоть и приняла, но косилась недобро.
Возвращаться в деревню Гай не хотела. Лучше здесь в бордель пойти, чем дома на полях за несколько батов уродоваться.
Гай посидела. Подумала. И пошла не в бордель. Пошла к тому, кто их крышует. К партнеру Ванчая. Он знал ее отца.
– Возьми меня в миа-ной! – сказала с порога.
