Кочуя из рук в руки вместе в дарами и наследствами, он оказался в доме принцессы Сенуи, и был выигран в сенет ее супругом принцем Акханом у ее брата принца Кавика. С тех пор Вард служил Сыну Солнца в качестве домашнего раба и мог бы поклясться, что за всю жизнь не встречал более покладистого, нетребовательного господина, которому лень было даже как следует наказать слуг. Со временем Вард стал подозревать, что божественное спокойствие Принца Победителя проистекает из его неистощимого презрения к людям. Видимо, акалель был убежден в абсолютной глупости окружающих, а потому и не гневался, считая ниже своего достоинства отвлекаться на подобные мелочи. Как бы то ни было, но жилось у Акхана неплохо и, если б судьба не бросала командующего из болот Хи-Брасила в жаркие пустыни Та-Кем, Вард мог бы благословлять богов за такого господина. Но нет в жизни совершенства! Ячего, чего, а покоя с акалелем не предвиделось.
По натуре Вард был трусоват, и путешествие вдоль разрушенных стен поселка Томапу, из которых до него время от времени долетали завывание и тявканье гиен, не внушало рабу бодрости. Но надо же было следовать за господином! Вард ни на волос не доверял черному дьяволу Митусе. Раз уж такой замечательный и по всему видно благородный воин как Ульпак мог предательски наделить акалеля неведомой хворью, то чего ждать от остальных дикарей? Видно, все они созданы на погибель белым людям! Куда это еще негр может завести доверившегося ему принца? И что с ним сделать?
Мокрый от холодного пота Вард начал неудобный подъем по крутому склону, по которому незадолго до него прошли два преследуемых им человека. Несколько раз хорошенько навернувшись на незнакомых камнях, толстяк выбрался на вершину холма. Перед ним простиралась горная долина, густо поросшая полными подозрительных ночных звуков джунглями. Слава богам, больше не нужно было никуда карабкаться! Но хорошо заметные на открытом пространстве фигуры Митусы и акалеля исчезли за деревьями.
Под ногами у Варда что-то шныряло и копошилось. С отвращением ступая по корягам, раб двинулся вперед. Через несколько минут он остановился, напряженно вслушиваясь в темноту. Ночь была полна пугающими шорохами: кто-то крался за кустами, пружиня на мягких лапах, кто-то сползал по гладкому дереву у самой головы Варда, скользя по стволу чешуйчатым телом.
На лбу у раба вновь выступила испарина. Бедный акалель! Где он теперь? Что с ним? На эти вопросы не было ответа, страна Тимей понял, что заблудился и давно потерял след хозяина. Тяжелая толстая анаконда шлепнулась с ветки у самых ног Варда и, не обращая ни малейшего внимания на оцепеневшего от ужаса человека, уползла в траву. По руке раба от запястья к плечу прошествовал громадный мохнатый паук с целым выводком паучат и переполз на дерево. К счастью для Варда он стоял неподвижно, а то бы рисковал подвергнуться нападению всего, что здесь двигалось, ползало и летало. Раб похолодел от мысли, что поблизости может оказаться не только эта опасная мелюзга, но и какое-нибудь большое хищное животное: пума или ягуар. Кто знает?
Отчаявшийся Тимей уже готов был бросить все и искать путь назад, но темный лес вокруг не давал ему ни малейшего ориентира, двигаясь на который, он мог бы выбраться обратно к склону холма. Что-то крупное, похожее на летучую мышь, хлопая крыльями пронеслось мимо Варда и оцарапало ему когтями плечо. «Беги! Здесь же водятся вампиры!» — мелькнуло в голове у слуги, и в этот самый миг где-то не слишком далеко ударил барабан.
Ритмичный звук, разрезавший тугой влажный воздух ночи, несся слева от Варда, но был явно приглушен подушкой зелени. Раб не слишком хорошо ориентировался по стуку, и поэтому двинулся на бой барабана медленно, выбирая дорогу и надолго застывая, чтобы понять удаляется или приближается эхо.
Не менее получаса он проплутал среди деревьев, прежде чем ветки начали редеть и глазам Варда предстала тесная открытая поляна с раскидистым деревом, ствол которого был зачем-то вымазан белой краской. Под ним у самых корней был разложен небольшой костер, угли которого слабо тлели, придавленные красноватым в отблесках огня медным котелком. С толстой ветки прямо над котлом свешивалась пеньковая веревка с множеством узелков и нанизанными на нее пальмовыми листьями. Она походила на расстегнутое ожерелье, один конец которого был привязан к дереву, а другой опущен в кипящее жерло колдовского сосуда. Кроме листьев, на веревку были надеты какие-то острые предметы, поблескивавшие в темноте. Вард не сразу догадался, что это клыки и когти ягуара.
Скрытый густой листвой раб мог видеть и слышать все, что происходило на поляне, сам оставаясь незамеченным. Даже ветер сейчас дул в его сторону, донося до Варда дым костра и едва различимый запах кошки. Возле огня стоял Митуса, совершенно голый, даже без своей обычной набедренной повязки из шкуры леопарда. Его лицо было закрыто маской из раковин каури. Их нити фигурно переплетались, образуя рисунок кошачьей морды. Дагомеец сосредоточенно стучал в небольшой барабан из полой тыквы, обтянутой с двух сторон пятнистой кожей леопарда. Его тугие мышцы напрягались и перекатывались под лоснящейся от пота кожей, ноги притоптывали на месте, готовые вот-вот пуститься в пляс.
Возле ближайшего куста акации, весь скрытый глубокой тенью, которую отбрасывали ветки, сидел второй человек. В темноте Вард не сразу заметил его. Однако именно ради этого человека, согнувшегося пополам и схватившегося руками за живот как в приступе колик, горел костер и стучал ритуальный барабан. Слугу поразило отсутствующее выражение лица акалеля и его остановившийся взгляд, ясно говорившие, что принц сейчас пребывает где-то в другом месте.
Варево в котелке нестерпимо чадило и, как видно, достигало ноздрей принца, и он с легким грудным постаныванием вдыхал его, с каждой минутой напрягаясь все сильнее и сильнее. Наконец, он больше не смог сдерживать себя, в голос зарычал и пополз к костру. Почти в то же самое время Митуса сорвался с места и, продолжая бить в барабан, закружился по площадке вокруг корчившегося на земле акалеля.
Его танец был беспорядочен и дик, негр крутился, подскакивал, исступленно мотал головой, ни на миг не прекращая бить в барабан. Этот пульсирующий звук отдавался в ушах Варда гулкими ударами крови. Раб оцепенел не в силах оторвать взгляда от быстрых неожиданных движений дагомейца. Казалось, негр сам впал в транс. На его пухлых губах появилась белая пена, буквально клочьями повалившая сквозь тонкие нити каури. Вдруг барабан смолк и в наступившей тишине Митуса без сил рухнул на землю. Казалось, он умер. В его широко распахнутых остекленевших глазах отражалось звездное небо.
Зато по телу акалеля волной прошла дрожь, он резко приподнял голову, его взгляд на мгновение стал осмысленным, и в этот миг Вард совершенно отчетливо увидел большого белого зверя с крупными черными подпалинами на шерсти, возникшего на том самом месте, где секунду назад лежал принц Акхан. Широко зевнув и обежав вокруг костра на подгибающихся с непривычки лапах, ягуар издал рев, сотрясший ночной воздух, и скрылся в зарослях кустов, обступивших поляну.
Вард перевел непонимающий взгляд на грозно темневшее у костра тело негра и отшатнулся. Не смотря на то, что дагомеец лежал без движения, с ним происходили пугающие изменения. В пляске ночных теней раб мог различить только как напряглись и сжались могучие мышцы, да внезапный ночной ветер пробежал по загривку Митусы, шевеля густую короткую шерсть. Еще мгновение и у догоревшего огня в полной мгле вырисовался силуэт нового зверя. Это была крупная поджарая кошка на длинных сухих лапах, привычных к долгому бегу. Леопард встряхнулся, словно после сна, и с ленивой грацией перескочил куст белых рододендронов на противоположном конце поляны.
