– Ну как: пугаю? Нет желания убежать в ужасе.
Волчица помотала головой. У нее возникло бы такого желания в любом случае, даже окажись Чарльз уродлив. Но то, что она сейчас видела, ей нравилось.
– Бриджит флиртовала с тобой, – вспомнила она. – Значит, ты красивый.
Чарльз рассмеялся.
– Железная логика, Луна моя, – он нагнулся, чтобы поцеловать ее. Кари обвила руками его шею, ответила на поцелуй. И все вокруг внезапно стало неважным, кроме мужчины, который сейчас сжимал ее в сильных, но бережных объятиях.
– Погоди, – пробормотала она, с трудом выныривая из сладкого дурмана. – Я хочу увидеть себя!
– Зачем? – прошептал оборотень, покусывая ее ухо. – Ты и так самая прекрасная женщина на свете, Луна моя.
– Чарльз, пожалуйста! – внезапно это стало важным. Даже важнее его поцелуев.
– Хорошо, – он откинул край бурого полотнища, которое оказалось не небом, а всего лишь куском шкуры и потянул за собой из шатра. Кари выползла, огляделась и замерла в глупой позе на четвереньках.
Мир навалился на нее со всех сторон. Ослепил. Шокировал.
Он был огромный. Цветной. Невероятный.
Волчица зажмурила слезящиеся от слишком яркого света глаза, замотала головой и покачнулась. Чарльз тут же подхватил ее, поставил на ноги.
– Что с тобой?! – нежность в его голосе мешалась с тревогой.
– Слишком много… – беспомощно ответила Кари, не зная как объяснить. Формы и краски вокруг не имели имен. Она не знала, как называть их, поэтому не могла вместить в сознании. Не было точки отсчета, оттого искрящееся великолепие мира казалось непознаваемым, почти пугающим. Если бы она узнала что-то по запаху или наощупь, стало бы легче.
– Можем вернуться.
– Нет, не надо. Я хочу… мне нужно. Только по чуть-чуть!
Удивительно, но оборотень что-то понял из ее бессвязных объяснений.
– Конечно, Луна моя, – он взял ее лицо в ладони, коснулся губами по-очереди закрытых глаз. – Давай, посмотри на меня.
Волчица открыла глаза и прищурилась. Снова потекли слезы. Чарльз осторожно стер их со щек.
– Я не оставлю тебя одну, – очень серьезно сказал он. – Не бойся спрашивать.
– Ты устанешь отвечать, – она слабо улыбнулась. – Меня надо знакомить заново с каждой вещью в этом мире.
– Значит, будем знакомиться.
Скалы и мох. Багряные, бурые, серые. Небо голубое, облака на нем белые. А эти озера с горячей водой вокруг те самые магические источники, которые шаманским зрелищем виделись, как поля из прекрасных и пугающих цветов.
– В них сила. Как это странно – я это знаю, но больше не вижу ее.
– Не видишь? – он нахмурился. – Ты действительно отказалась от своего дара?
– Да. Богиня потребовала плату.
На его лице мелькнуло очень странное выражение.
– За мое и твое исцеление?
– Да. То есть – не совсем. Про мое исцеление не было ни слова, – она растерянно посмотрела на мужа. – Я не понимаю… Я должна была совсем ослепнуть.
Чарльз медленно обнял ее сзади.
– Значит, ты думала, что отказавшись от дара совсем ослепнешь, но все равно согласилась, – его голос звучал глухо.
– Другого выхода не было.
– Сумасшедшая, – он стиснул ее крепче, так что дышать трудно стало. – Никогда не делай так, не посоветовавшись со мной!
– Так уже и не получится, – Кари откинулась назад, устаивая голову у него на плече. – Я больше не шаман, Праматерь не станет говорить со мной.
– И прекрасно. Мне этих потусторонних штучек у Врат хватило. Ты все еще хочешь посмотреть на себя.
– Да. Но как?
– Вместо ответа он подвел ее к краю озерца. Кари взглянула на голубую гладь по которой проплывали белые барашки облаков, и увидела лицо. Медленно подняла руку и трясущимися пальцами очертила овал, коснулась скул, губ. Отражение покорно повторяло ее действия.
Да, это ее лицо, которое она столько раз изучала наощупь. И как странно было смотреть на него.
– Я красивая? – спросила она у мужа с неловкой улыбкой. Раньше в мире лишенном красок и форм, красота и уродство были пустым звуком.
В его взгляде плескалось восхищение, любовь и желание – такое неприкрытое, откровенно-бесстыдное, что Кари вспыхнула.
– Ты прекрасна. Встретив один раз, уже невозможно забыть. И, – он склонился к ее уху, обдав чувствительную кожу горячим дыханием, – Ты моя, Кари Маккуин. Я просто с ума схожу, когда смотрю на тебя и думаю об этом. Кажется, я задолжал тебе супружеский долг за три месяца.
***
Они любили друг друга до изнеможения. Потом лежали в обнимку и разговаривали взахлеб. Строили планы, болтали о всякой ерунде. Готовили на костре немудреную похлебку, купались в горячем озере и снова занимались любовью.
Когда солнце перевалило зенит, волчица начала зевать. Разум не справлялся с таким обилием впечатлений и ярких эмоций и нуждался в отдыхе.
Чарльз нежно поцеловал ее в макушку и укрыл меховым одеялом.
– Спи, Луна моя.
И Кари уснула. Ей снился снег.
Белый и пушистый, как вата. Она играла с ним: крутилась, пытаясь поймать собственный хвост, ныряла в высоченный сугроб и выскакивала, выдыхая облачко пара в морозный воздух, ловила снежинки раскрытой пастью.
Потом поднялся ветер. Задул, смел сугробы, закрутился вьюжной поземкой. И ушел – так же внезапно, как и появился, оставив после себя огромную белую волчицу.
– ТЫ СЧАСТЛИВА, ДИТЯ?
– Да, – во сне, как и на берегу небесной реки человеческая речь легко вылетала из волчьей пасти. – Но почему? Чем я должна заплатить?
Великая Праматерь не жестока, но она ничего не дает даром – эту истину в Кари вдалбливали с рождения.
– ТЫ УЖЕ ЗАПЛАТИЛА, КОГДА СОГЛАСИЛАСЬ ОТКАЗАТЬСЯ ОТ САМОГО ДОРОГОГО РАДИ МУЖА. В ЛЮБВИ ПРИОБРЕТАЕШЬ, КОГДА ОТДАЕШЬ.
– Да ну? – она очень старалась, но не смогла сдержать скепсис. Слишком часто приходилось наблюдать обратное.
– ЭТО ПРОИСХОДИТ ТОЛЬКО КОГДА ОБА ГОТОВЫ ОТДАВАТЬ. ПОМНИ ОБ ЭТОМ, ДИТЯ.
Снова налетел ветер, силуэт белой волчицы взвился в воздухе и рассыпался мириадами снежинок, похожих на крохотные сверкающие звездочки.
ЭПИЛОГ
– Ну вот и все, – Кари подписала последний документ и решительно подвинула бумаги в сторону Раума. – Дела я передала, но если будут какие-то вопросы – пишите.
– Может, все-таки передумаешь? – спросил демон. На подписанные ею листы он не обратил внимания. – Место для тебя найдется, ты же знаешь.
Кари пожала плечами.
