Быть полукровкой — стыдно. Быть бесталанной, неспособной к обороту — вдвойне стыднее.
Сразу вслед за стыдом пришел гнев. Какое у ди Форкалонена право судить ее? Или разглядывать так, словно она интересное насекомое?! — Полукровка, — его губы сложились в глумливую ухмылочку.
— Дженнифер-почти-Маккензи, влюбленная в своего будущего босса пришла просить за него. Надеешься, что если дело выгорит, то малыш Чарли взамен предложит руку и сердце? Последняя насмешка над взлелеянным глубоко в душе глупым, безнадежным, таким горьким и сладким чувством переполнила чашу ее терпения. Дженни вскочила.
— Я ни на что не надеюсь и ничего не жду. Наверное демону не понять, что можно просто искренне любить кого-то. Не искать выгоду и не пытаться затащить в постель. Ты сказал, что завидуешь Чарли, и я в это верю. Твои «друзья» — шайка прихлебателей, которые с радостью разорвут тебя, если почувствуют слабость. Твои женщины — бесстыжие продажные девки. Ты вытираешь о них ноги, а сам втайне злишься, потому что никому не нужен без своих денег. И знаешь что: мне тебя жаль! «Ну вот: теперь ты испортила все, что только можно было испортить,» — ехидно отметил внутренний голос. Задыхаясь от подступающих слез, Дженни шагнула к выходу.
— Стой! — резкий окрик из-за спины заставил ее затормозить.
— А ну вернись! Пальцы сомкнулись на ручке двери.
— Если хочешь помочь своему щенку.
Она обернулась. Демон больше не улыбался. И его взгляд показался Дженни неприятно пронизывающим, опасным.
— Ты же сказал, что продашь долг коллекторам.
— Я могу передумать, — он гадко улыбнулся. — Было забавно услышать все, что ты обо мне думаешь, но я оценил честность.
Итак, значит я по- твоему аморальный тип, неспособный к настоящим чувствам? — Да! — с вызовом ответила девушка.
Все равно терять уже нечего.
— Ты меня раскусила, но поговорим о тебе. Вернись и сядь.
Возвращаться не хотелось. Просто ужасно не хотелось.
Демон по- прежнему улыбался, но от его улыбки в желудке тоскливо засосало. Красные глаза обещали, что Дженни еще придется ответить за сказанные в запале слова.
Она снова плюхнулась в кресло.
— Хорошо, — он откинулся в в кресле и переплел пальцы, продолжая изучать ее взглядом. Дженни почувствовала, как снова краснеет — от ли от стыда, то ли от злости. Выражение «раздевать глазами» всегда казалось ей преувеличением, но сейчас она ощущала, что ее именно раздевают, а может даже фривольно щупают. Словно она сидела в одних чулках, как давешняя бесстыжая девица, а вовсе не в закрытом скромном платье. — Я готов войти в положение твоего дружка и даже полностью простить ему долг. Не бесплатно, разумеется. Все имеет свою цену, и эту цену придется заплатить тебе. Если ты согласишься, конечно. Заодно проверим действительно ли ты его так любишь, как утверждаешь.
Ее передернуло от отвращения. Ну конечно: все должно было этим закончиться. Дженни девственница, но она отнюдь не наивная дурочка. Она задела Раума, он в ответ пожелал поставить ее на место. Сейчас предложит переспать с ним в обмен на долговую расписку. И Дженни согласится — ну куда она денется? Потому что на второй чаше весов свобода и жизнь Чарли.
— Я знаю чего ты хочешь, — с омерзением выговорила девушка.
— Да ну? — он вскинул бровь в преувеличенном удивлении. — И чего же? — Меня.
— Ты так полагаешь? — он расхохотался. — И что: не будешь играть в оскорбленную невинность? Кричать: «Да как ты смеешь?», вскакивать и делать вид, что уходишь? Дженни стиснула кулаки. Пусть глумится. Это — часть его удовольствия от сделки. Она просто сожмет зубы и потерпит.
Будет мерзко и немного больно, но потом можно будет отмыться в горячей ванной и забыть все это, как страшный сон.
— Не буду, — ровно отозвалась она. — Что поделать, если ты не можешь привлечь женщину другим образом? Я уже говорила, что мне тебя жаль? Он резко прекратил смеяться, красные глаза опасно блеснули.
— Итак, ты согласна на жертву во имя любви, Дженнифер- почти-Маккензи? Очевидно, ему нужно, чтобы она произнесла это вслух.
— Согласна, — девушка постаралась вложить в эти слова все отвращение, которое испытывала к ситуации, требованию Раума и к нему самому.
— Ах, как прекрасно видеть такую самоотверженность, — с чувством продекламировал демон. — Редко встретишь подобное в наши дни, — его тон резко изменился, стал грубым и насмешливым. — Только с чего ты взяла, что я готов выложить восемьсот тысяч за сомнительное удовольствие трахнуть тебя? — Но… Вот теперь она растерялась. Проклятый демон снова выбил почву у нее из-под ног.
— Спору нет, ты симпатичная, — он опять смерил ее с головы до ног раздевающим взглядом. — На шестерку где-то. Если нормально одеть и сводить в салон красоты, то и на восьмерку потянешь. Но готов поспорить, что нихрена не умеешь в постели. Небось даешь своему Чарли только в полной темноте, закрыв глаза и молясь, чтобы все быстрее закончилось. Нет, детка, секс можно купить куда дешевле. Профессионалка класса Мэнди стоит максимум пару сотен за ночь.
— Кэнди, — убито пробормотала девушка. — Ее зовут Кэнди.
Странно, мгновением назад она ощущала отвращение и унижение при мысли, что придется спать с Раумом. А теперь, когда он так презрительно высмеял ее, стало горько от обиды.
— Тогда чего ты хочешь? Он снова ухмыльнулся.
— Я, знаешь ли, отличаюсь некоторой эксцентричностью. У меня бывают определенные… фантазии, назовем это так. И я достаточно богат, чтобы позволить себе выкинуть кучу денег ради одной из них. Завтра в моем особняке маленький междусобойчик — встреча с приятелями, виски и карты, ничего особенного. Мне всегда хотелось попробовать на что станет похож покер, если вместо стола будет обнаженное женское тело.
— Что? — тупо переспросила Дженни.
Она ослышалась?! Это же не может быть правдой! — Ты разденешься. Уложишь свою красивую голую попку вот сюда, — он ткнул в стоящий чуть в стороне стол — высокий и массивный. И будешь лежать, не шевелясь, весь вечер пока длится игра.
— Ты — больной ублюдок! — выдохнула потрясенная девушка.
— Еще какой, — он улыбнулся. — Не бойся, я гарантирую, что мои гости не станут распускать руки.
— Ты в своем уме? — А чтобы сберечь твою репутацию, Дженни-почти- Маккензи, у тебя на лице будет маска. Очень плотная маска, — тут он смерил взглядом ее роскошные темно-рыжие пряди. — С волосами тоже что-нибудь придумаем. Никто не будет знать, что ты — это ты. Никто, кроме меня, — он улыбнулся с таким видом, словно ему доставляла удовольствие эта мысль.
Она вскочила.
— Ты псих! Я не буду в этом участвовать! — Еще как будешь. Если, конечно, желаешь спасти своего дружка.
Нужно было отвесить демону пощечину и сбежать, а она вместо этого стояла, бессильно комкая в руках пояс от платья и слушала ядовитые слова.
