— Ничего себе! — Раум выглядел озадаченным. — А почему не купишь?
Тася молчала, кусая губы. Ей казалось, что демон издевается.
Детка, когда я спрашиваю, надо отвечать, — в обманчиво ласковом голосе ее хозяина лязгнула сталь.
— У меня нет денег.
Недоумение на лице Раума усилилось:
— Нет денег на одежду? Детка, это же не магический преобразователь.
— Я куплю, — выдавила Тася. — После стипендии.
Потом девушка подумала, что если вчерашний ужин, которым ее накормили хозяева особняка, не станет исключением, она сможет сэкономить на еде. Если повезет, получится выкроить тридцать — пятьдесят серебряных монет и купить ещё одно платье. Простенькое, вроде тех, что у нее уже есть.
Она открыла рот, чтобы сказать об этом, когда лицо ди Форкалонена прояснилось. Он щелкнул пальцами.
— Детка, это великолепно! Готовься, сегодня после лекций едем за покупками. Наряжу тебя, как куколку.
— Не надо. Я сама куплю.
Он хохотнул, словно Тася удачно пошутила.
Раум вел не в пример осторожнее своего кузена, скорости не превышал. Всю дорогу он по-дружески болтал, поддевая Тасю, и даже шутил. Невольно девушка расслабилась, снова поддавшись на губительное обаяние беловолосого.
За что поплатилась почти сразу же.
Машина въехала на парковку и замерла. Тася подергала ручку двери — та не поддавалась. Девушка подняла вопросительный взгляд на демона.
— За катание на моем «Мантикоре» надо заплатить, сладенькая.
— Что? — у нее задрожали губы.
Он же не на деньги намекает, это ясно. Тася понимала, что ей не избежать домогательств, но втайне надеялась, что приставания демонов ограничатся стенами особняка. Не зря же они пожелали, что бы рабыня переехала к ним.
— Давай! — он похлопал себя по колену. — Иди ко мне.
Времени до начала лекций оставалось всего двадцать минут. И как назло сегодня первой парой шла теоретическая магия. За эти две недели Тася успела убедиться, что профессор Равендорф держит слово. Опоздавшие могли даже не стучаться.
Она сжала зубы и скользнула на колени к Рауму. Если не сопротивляться, все закончится быстрее, и, может, она все-таки успеет.
— Вот так, моя хорошая, — промурлыкал демон, задирая ей юбку. — А что это ты опять надела какие-то тряпки?
С этими словами он разорвал и небрежно отбросил в сторону трусики Таси.
— Запомни, детка! В тот день, когда я твой хозяин, никакого нижнего белья, кроме чулок. Ты должна быть всегда доступной, — с придыханием инструктировал он девушку, вводя в нее пальцы.
Он чуть расставил ноги, заставляя Тасю раздвинуть бедра. В просторном салоне «Мантикора» было достаточно места для любых сексуальных экспериментов.
— Расслабься, — Раум потянул девушку на себя, заставляя опереться на свое тело, и Тася покорно откинулась, устраивая голову у него на плече. Проклятый демон был слишком искушенным, слишком умелым. А ее тело, распаленное и неудовлетворенное после утреннего купания, откликалось куда охотнее, чем хотелось.
— Ты такая отзывчивая. Чуть тронешь, уже течешь. Идеальная рабыня.
Эти снисходительные слова посеяли в душе девушки целую бурю чувств: ярость, гнев, возбуждение и обжигающий стыд. Захотелось разрыдаться от обиды на такую несправедливость. Разве Тася когда-либо мечтала стать собственностью безжалостных развращенных мужчин? Разве хотела, что бы с ней делали такое?!
Тася закусила губу, борясь с собственной чувственностью. Отчего-то поддаться сейчас, взорваться оргазмом в ответ на эти небрежные ласки показалось ей неимоверным позором.
— Я думала… — произнесла она, задыхаясь, — что рабство… это когда бьют плеткой и унижают.
Он насмешливо фыркнул и чуть прикусил ее за мочку уха.
— А разве тебя не унижает, что ты сейчас сидишь без трусов на парковке и почти незнакомый парень лапает тебя, как пожелает? — издевательски протянул демон. — Каково это, адептка Блэквуд? Я ведь могу сделать что угодно. Раздеть тебя и выкинуть голую. Трахнуть. Приказать отсосать.
— Прекратите! — простонала Тася. После его слов она как будто увидела себя со стороны. На коленях у демона, с растрепанной прической, задранной юбкой и неприлично раздвинутыми ногами. Стало непереносимо стыдно, но что хуже всего: эта мысль возбудила ее еще сильнее. Демон довольно засмеялся и задвигал пальцами быстрее.
— А тебе это нравится. Ты стала вдвое мокрее после моих слов.
— Пожалуйста, не надо.
— Это и есть главное унижение, детка. То, что тебе все это нравится. То, что ты готова кончить.
Он резко остановился, вынул из нее пальцы и вытер о край платья. Потом потянул девушку за волосы, заставляя откинуть голову и взглянуть в его красные глаза.
— Ты ведь сейчас готова умолять, чтобы я не останавливался, не так ли, — прошептал он, почти касаясь губами ее губ.
— Нет!
— Не ври себе. Давай, не стесняйся. Если ты попросишь меня как следует, я сделаю тебе очень хорошо.
Тася отвела взгляд, села и одернула юбку.
— Я заплатила за проезд, господин? — она старалась, чтобы голос не дрожал.
Ди Форкалонен кивнул. Под его насмешливым взглядом Тася чувствовала себя больше, чем просто голой. Словно демон видел ее тело сквозь платье и читал в душе, как в раскрытой книге.
— Можешь идти, — медленно произнес он. — Но не смей себя ласкать. Если хочешь наслаждения, ты должна умолять о нем.
И обрывая любые возражения, открыл дверь, чтобы резко спихнуть Тасю на землю, прямо в грязную лужу.
ГЛАВА 3
Напарник
Она успела влететь в аудиторию за минуту до сигнала к началу лекции. Профессор Равендорф смерил грязное платье и растрепанную прическу выразительным взглядом, но ничего не сказал.
Присциллы среди студентов не наблюдалось, и Тася почувствовала облегчение. От мысли, что вампирша теперь хотя бы частично посвящена в ее постыдную тайну, становилось жутковато.
Сосредоточиться на лекции удалось не сразу, мешали возбуждение и обида. Было непривычно сидеть без трусиков и ощущать тяжелую ворсистую ткань платья своим самым чувствительным местечком. Щеки пылали от стыда. Вдруг кто-нибудь догадается, что под длинной юбкой скромницы адептки Блэквуд ничего кроме чулок и пояса?
А в ушах все ещё звучал голос Раума, произносящий такие жестокие и обидные слова.
— А? — она вздрогнула, поняв, что Равендорф уже в третий раз окликает ее по имени.
— Адептка Блэквуд, вы сегодня парите в горних высях? Спасибо, что снизошли до нас.
— Простите, — сама не понимая почему, Тася опустила голову и залилась краской.
