— Простите, — выдавила она, ощущая себя совсем никчемной. — Меня же никогда этому не учили.
Демон промокнул губу салфеткой.
— По субботам в два пополудни.
— Что?
— Твой учитель будет приезжать в это время. Будь на месте. По воскресеньям — салон красоты. Ты должна выглядеть достойно этого дома, — он резко отодвинул стул и поднялся. — Сейчас у тебя есть несколько часов, постарайся потратить их с пользой. Например, на учебу. Я зайду перед сном.
ГЛАВА 2
Самообман
Армеллин появился в ее комнате вечером, как и обещал. Вошел не постучавшись, подошел к столу и встал за спиной Таси, которая как раз расписывала формулу очередного алхимического преобразования.
— Давай проверю.
Он заставил девушку встать, сам занял место в кресле, усадив Тасю на колени. Она сперва напряглась и съежилась, а потом расслабилась. Понятно, что секса не избежать, но если не сопротивляться, может, он будет ласков? Как был утром.
Длинные холеные пальцы с безупречным маникюром листали тетрадь. Второй рукой демон поглаживал сквозь ткань грудь Таси, чуть сжимал соски, рождая в теле сладкую истому.
Когда его пальцы расстегнули пуговки и проникли под платье, Тася не стала возражать.
— Здесь все правильно, — демон перелистнул страницу, а потом Тася почувствовала, как горячее дыхание обожгло ее ухо. Зубы слегка прикусили мочку и одновременно с этим пальцы сжались на груди. Девушка тихо застонала.
— И здесь. А это преобразование можно было провести куда проще.
Голос был холодным, чуть насмешливым. Он лгал. Или лгали пальцы и губы — такие ласковые, умелые. Дарящие наслаждение. Она полностью обмякла в руках хозяина и тихо постанывала, едва вникая в строгие указания. Собственная чувственность и доверие, которое Тася испытывала к Армеллину, сделали ее совсем беззащитной перед его прикосновениями.
Демон еще раз лизнул девушку в ухо.
— Ты в трусиках? — интимно прошептал он.
Тася вспыхнула и кивнула.
— Сними их.
С его помощью она подтянула юбку на бедра. Влажная кружевная тряпочка скользнула по ногам на пол. Тася хотела опустить юбку, но демон не дал. Он по- прежнему держал ее на коленях. Обнаженными бедрами девушка чувствовала его возбужденный член. Демон готов был взять ее, но отчего-то медлил. Теперь он едва ощутимо поглаживал грудь девушки, лишь кончиками пальцев касаясь напряженных сосков. И этого было мало, просто невыносимо мало!
— А вот здесь неправильно, — ноготь подчеркнул формулу в тетради, выписанную ровным, немного детским почерком. — Объяснять вам, где вы ошиблись, адептка Блэквуд?
На этих словах шаловливые пальцы демона спустились ниже, залезли под скомканную юбку и коснулись самой чувствительной точки тела Таси, вызвав у девушки протяжный стон.
Какая учеба?! Как можно думать об алхимии, когда сидишь вроде бы и одетая, но при этом все твои интимные местечки обнажены и бесстыдно раскрыты перед мужчиной, и он играет с тобой, терзая ласковыми касаниями?!
Ей захотелось, чтобы демон отложил тетрадку. Чтобы взял Тасю — все равно как и куда. Тело горело от голодного возбуждения, жарко пульсировало внизу живота. Хотелось почувствовать его внутри, но Армеллин только дразнил ее почти неощутимыми прикосновениями.
Казалось, он испытывал ее терпение. Понимал, что творится с Тасей, и желал, чтобы она признала это не только телом, но и на словах.
Она терпела сладкую муку почти двадцать минут, а потом взмолилась:
— Возьмите меня!
— Только когда ты перепишешь последнее преобразование.
Он издевается? Да, точно издевается. Тася прижалась к нему, задыхаясь, ища и желая его прикосновений.
— Пожалуйста!
— Давай, — демон вложил в негнущиеся пальцы ручку и легонько куснул девушку за шею. — Ты справишься.
Стоило начать писать, как он перешел к активным действиям. Теперь обе руки жарко ласкали Тасю — сжимали и стискивали соски, поглаживали раздвинутые бедра, вжимали обнаженную попку в его тело, заставляя ощущать рядом, совсем близко напряженный член. Губы целовали ее шею сзади, опаляя нежную кожу дыханием. Трясущейся рукой Тася выводила формулы, даже не пытаясь сдерживать возбужденных вздохов и стонов. А демон не торопился, наслаждаясь своей властью над хрупким телом.
Пальцы снова прикоснулись между ног, лаская и поглаживая. Девушка выгнулась, всхлипнула и, наконец, поставила точку, запачкав тетрадь и ладони чернилами.
— Я… все сделала, — задыхаясь произнесла она.
— Хорошая девочка, — прошептал на ухо хрипловатый голос.
Тася полуобернулась и наткнулась на смеющийся взгляд. Снова до дрожи в пальцах захотелось снять с Армеллина очки, увидеть какой он настоящий. Что общего у высокомерного аристократа, изводившего ее придирками за обедом, и мужчины, который сейчас обнимает Тасю? От первого хотелось держаться подальше, второму — отдаться полностью.
Демон прижал ее к себе и поцеловал. Так нежно, сладко и долго, что Тасе показалось, будто она тонет, растворяется в прикосновениях его губ. Соски терлись о шерсть пиджака, напоминая, что Армеллин полностью одет, а Тася почти обнажена. И это ощущение, осознание своей беззащитности, тоже возбуждало.
Когда демон оторвался от губ девушки, Тасе захотелось заплакать. Она потянулась за ним, выпрашивая еще его поцелуев и его нежности, и почувствовала, как мужские руки расстегивают оставшиеся пуговички на платье.
— Давай сниму.
Прохладная ткань скользнула вниз, Тася приподнялась и платье тоже полетело на пол.
— Ты такая красивая, — прошептал демон, спускаясь поцелуями вдоль ее позвоночника. — Маленькая, чувственная…
Это было волшебно. Слышать его слова, чувствовать прикосновения горячих губ на коже. Она снова ощутила себя желанной и любимой. Не рабыней, не секс-игрушкой. Ерзая, Тася помогла ему расстегнуть ремень и пуговицы на ширинке. И задохнулась от возбуждения, ощутив прикосновение напряженной плоти между раздвинутых бедер.
Мужские руки сжались на попке, демон приподнял девушку, скользнул по блестящим от смазки губкам, проник внутрь. Туда, где было невероятно горячо и тесно.
— Узенькая! — простонал он, почти теряя над собой контроль. Как сладко было двигаться в ее податливом жарком теле. Шелковистая нежная кожа, высокая грудь с торчащими твердыми сосочками, сочная округлая попка. Девушка в его руках дрожала и вскрикивала, ее эмоции вспыхивали и искрились всеми оттенками сирени и бирюзы. Армеллин откинулся в кресле и пил, впитывал ее возбуждение, наслаждение, благодарность, стремление отдаться. Совсем не похожие на едва ощутимые человеческие эмоции они были яркими и невероятно вкусными. Он чувствовал, что обладает этой девушкой полностью. Так, как вряд ли обладали его братья.
