Ей стало даже не страшно. Тася почувствовала настоящий ужас. Не меньший, а то и больший, чем тот, который охватил ее при виде демона в его истинном обличье.
Помещение бронировала Тася. Подписывала документ, по которому обязалась вернуть оборудование в целости.
Как, как она объяснит этот разгром?! Что сможет сказать в свое оправдание?!
Донесся еле слышный из-за звукоизоляции сигнал, извещающий об окончании лекции. Тася медленно застегнула пуговички на блузке.
Надо идти. Сдать ключ и молиться, чтобы никто не вошел в лабораторию сегодня. Вечером она расскажет о проблеме своим хозяевам, они должны что-нибудь придумать.
А сейчас ее ждет коллоквиум по теоретической магии. К счастью, Тася была к нему более чем готова. Не зря она последние две недели почти все свободное время выполняла вычисления. Образцово оформленная работа с прошитыми и пронумерованными листами была даже не написана от руки, а напечатана на машинке.
Она нагнулась, чтобы подобрать свою сумку и похолодела.
В мутной пахнущей хвоей луже плавала сшитая красной нитью пачка бумаги. На побуревшем титульном листе ещё можно было различить имя Таси и название работы, но прочие буквы сливались в однородное бурое нечто.
Универсальный растворитель поработал на славу.
ГЛАВА 5
Коллоквиум
На лекцию Равендорфа Тася плелась невероятно медленно, втайне надеясь не успеть до начала. Да, неявка на коллоквиум чревата проблемами. Но если к следующей лекции на руках у нее будет готовая работа, заново распечатанная и подшитая, то, возможно, последствия окажутся не такими фатальными.
Сигнал застиг ее на лестнице. Девушка облегченно выдохнула. Для очистки совести она все же дошла до аудитории и заглянула внутрь.
Профессора не было.
Тася застыла в дверях, судорожно пытаясь решить, что же делать. Равендорф же никогда не опаздывает. Обычно он приходит за пять минут до сигнала и сразу после него запирает дверь…
— Так и будете стоять, адептка Блэквуд? — раздался над ухом его резкий голос.
Она обернулась. Профессор стоял за ее спиной и казался еще более хмурым, чем обычно. Сбежать на его глазах с лекции было немыслимо. Тася вошла в аудиторию и заняла свое излюбленное место в первом ряду.
— Добрый день, целеустремленные адепты, — он всегда начинал лекции с этих слов. Тася каждый раз гадала: действительно ли приветствие содержит здоровую порцию иронии, или ей только кажется? — Настало время проверить как много вы успели усвоить за почти полтора месяца неустанной зубрежки.
На лекциях профессор в основном рассказывал, теперь пришел его черед спрашивать. Вопросы были сложные, но интересные, и Тася постепенно увлеклась. Прошло уже больше половины отведенного времени, а Равендорф так и не заговорил о заданных работах. Как знать, может, он забыл?
Оставалось всего десять минут до окончания лекции, и девушка совсем расслабилась. Как оказалось, зря.
— В целом я доволен результатами. Итоговая оценка по коллоквиуму будет зависеть от того, как вы справились с индивидуальным заданием. Результаты будут объявлены на следующей неделе.
Тася похолодела. С замиранием сердца она смотрела, как профессор идет вдоль рядов, собирая у студентов выполненные работы, на душе было тоскливо.
Он дошел до ее стола и остановился.
— Адептка Блэквуд?
Девушка не пошевелилась. Ей нечего было сдавать.
— Адептка Блэквуд, — повторил Равендорф и посмотрел на нее очень хмуро. — Вам требуется отдельное приглашение?
— Я не сделала, — выдавила Тася.
Изумленные выдохи и шепотки пронеслись по аудитории. Работу выполнили все. Даже Присцилла. Равендорф с первой лекции сумел объяснить группе подопечных, что его самого и его предмет необходимо уважать.
— Совсем не сделали? — в голосе профессора ей снова почудилась ирония. — Или сделали недостаточно хорошо?
— Я… — она наконец решилась. И достала побуревшие и слипшиеся бумаги, которые совсем недавно были безукоризненно выполненной работой. Под насмешливым взглядом профессора Тася окончательно смутилась и начала горячо убеждать его. — Я переделаю, клянусь. Простите! Это… это просто несчастный случай!
— Несчастный случай в лаборатории, — подсказал Равендорф.
Девушка осеклась и побледнела.
Он знает?! Уже знает!
Ну да, он же куратор группы. Должно быть, обнаружив оставленный Тасей разгром, ассистент первым делом связался с Равендорфом.
Что же будет?!
Профессор покачал головой:
— Это никуда не годится, адептка Блэквуд. Если вы хотите, что бы этот случай никак не повлиял на вашу оценку, останетесь сегодня после лекций.
Тася мгновенно вспомнила все слухи, которые ходили о профессоре. О любви к издевательствам над невинными девушками. Очевидно, эти слухи вспомнили и остальные студенты, потому что на Тасю стали коситься, снова послышались шепотки и смешки.
Она сжала кулаки так, что побелели пальцы, и зажмурилась. Неужели сон окажется пророческим даже в этом?!
Но с другой стороны — ей ли привыкать к наказаниям? Или к насилию?
Неужели все мужчины, которые будут встречаться Тасе, будут такими? Желающими овладеть ею, унизить, выпороть?! И почему? Потому что она — распутная и порочная? Потому что они чуют эту скрытую в глубине души Таси червоточину, догадываются о возбуждении, которое вызывает в ней подчинение и легкая сладкая боль?
Неужели она не заслуживает ничего большего? Не заслуживает, чтобы ее по- настоящему ценили и любили?
Девушка опустила лицо и часто-часто заморгала. Несколько горячих слезинок сорвались с ресниц и упали на учебник.
Где-то очень далеко, словно в иной вселенной, раздался сигнал, возвещающий об окончании последней лекции. Однокурсники шумно повскакивали. Оживленно переговариваясь, они собирали тетрадки и шли мимо Таси.
Она сидела и ждала. До тех пор, пока последний студент не покинул аудиторию и в ней не остались только профессор и Тася.
Он подошел и встал, нависнув над девушкой. Взрослый мужчина. Широкоплечий и мощный, всегда хмурый и издевательски вежливый. От него исходило ощущение силы. И какой-то странной надежности.
Тася подняла на него взгляд, моргая слипшимися от слез ресницами.
— Итак, вы решили остаться, чтобы улучшить свою оценку, — спокойно отметил Равендорф. — Хорошо. Тогда следуйте за мной.
Девушка не стала спрашивать куда. Просто покорно собрала книги в сумку и поплелась за профессором.
— Не думаю, что это хорошая идея, — в многозначительном голосе ди Форкалонена звучала снисходительная насмешка. Впрочем, как всегда. По-другому кузен разговаривать не мог или не хотел.
