В этот момент что-то неуловимо изменилось. По телу мужчины прошла дрожь. Он снова вдохнул — прерывисто и громко, словно пытаясь сдержаться, прижал к себе девушку крепче.
— Девочка моя, — простонал демон. И принялся покрывать ее лицо, шею, плечи поцелуями — жадными и нежными одновременно.
Тася замерла. Ощущение надежности ушло. От демона словно накатила жаркая волна. Обожгла, закрутила. Руки забрались под пеньюар и продолжали гладить девичью спину, губы опаляли плечи и шею, воспламеняя и вызывая ответное желание.
— Хочу тебя, — бормотал ди Небирос, как пьяный. — Девочка моя… моя хорошая.
С ним творилось что-то странное. Всегда сдержанный, даже в минуты высшей близости, демон потерял контроль над собственным телом, словами, мыслями. Он целовал девушку трепетно, почти благоговейно, и ласкал ее с восторгом, словно видел перед собой не безотказную рабыню, а бесконечно любимую женщину и повторял, повторял, что она — прекрасна, совершенна, что она — его девочка, его, только его…
Поначалу его напор напугал, а потом она ощутила такое сумасшедшее возбуждение, что даже дискомфорт отступил. Никогда раньше ее не целовали так, никогда она не ощущала себя настолько желанной. Тася поцеловала его в ответ — несмело, но не по приказу хозяина, а сама, по своей воле. Сама стянула пеньюар и прижалась бедрами, к каменному от возбуждения члену, уже почти упрашивая, чтобы он взял ее. Жаждая почувствовать себя по-настоящему любимой и нужной в момент близости.
Он снова тяжело выдохнул и стиснул край простыни побелевшими пальцами.
— Не стоит, — пробормотал Армеллин, с трудом ворочая языком. Лицо у него было совершенно пьяным, и очки сбились наискось. — Не хочу делать тебе больно. Я читал, что для человечек в этот период секс вреден. А ты такая маленькая…
Демон со стоном выпустил ее из объятии и откинулся на подушку, часто дыша. В фиалковых глазах мелькнул страх.
— Что со мной, Таисия? — совсем другим голосом спросил он.
— Я не знаю, — Тася вдруг испугалась, что он оставит ее и подвинулась ближе. — Не уходите. Если вы хотите, я потерплю. Мне даже приятно будет, если не очень резко.
Ей вдруг стало одиноко и грустно без его губ, рук и слов, сказанных хрипловатым голосом. Она до боли захотела снова ощутить его ласку. Пусть будет немного больно, не страшно. Боль стоит того, чтобы почувствовать себя по-настоящему желанной и любимой.
Армеллин зажмурился и помотал головой, словно пытаясь привести себя в чувство.
— Это может тебе навредить, — он поправил очки, еще раз глубоко вздохнул. — Иди ко мне.
Тася охотно прильнула к его сильному телу. Пусть обнимет ее, поцелует, назовет ещё раз своей девочкой…
Он действительно обнял и поцеловал ее. А потом взял ладошку Таси и положил на стоящий колом член.
— Давай так.
Тася сжала пальцы в кольцо и задвигала рукой. По закону подлости болезненное состояние ушло, теперь ей очень хотелось почувствовать его внутри.
— Поласкай губами, — попросил он. И к огромному ее изумлению добавил, — Пожалуйста.
Девушка встала на колени на кровати и склонилась, впуская в рот головку с выступившей на конце от возбуждения капелькой. Она делала для него подобное буквально пару раз, не больше. Из трех ее хозяев только Раум был особенным любителем орального секса — его заводило очевидное унижение, заключенное как в самом акте, так и в коленопреклоненной позе рабыни.
Но в прошлый раз, когда она ласкала Армеллина подобным образом, в ушах звенело циничное, сказанное между делом обещание «попробовать ее ротик». Сейчас все ощущалось как-то иначе. Ей нравилось, как мужчина вздрагивал от прикосновений ее губ и языка. Нравилось, что он лежит, полностью отдавшись ее ласкам. Не таскает за волосы, не пытается грубо пропихнуть член в самое горло, как любил делать беловолосый.
А потом она почувствовала, как ее чуть оттопыренную попку поглаживают длинные пальцы. Скользнув меж влажных лепестков, демон коснулся чувствительного бугорка и принялся ласкать его. Девушка довольно замычала и задвигалась быстрее.
Они финишировали почти одновременно. Армеллин обнял Тасю, уложив на себя, зарылся лицом в ее волосы и долго лежал не шевелясь. Она тоже не двигалась. Слишком страшно было, что он сейчас снова превратится в того презрительного и холодного Армеллина, которым был всегда, и уйдет.
Девушка обнимала его, ощущая ладонью чуть выпуклый шрам на спине — их у демона было два. Бледно-розовые, чуть наискось поперек лопаток. Однажды, в самом начале Тася спросила откуда они, и Армеллин довольно грубо ответил, что это не ее дело…
— Помешательство какое-то, — тихо сказал демон. — Давай мыться, Таисия. Нам еще в Академию ехать.
* * *
Она подошла во время обеденного перерыва, когда Тася сидела в читальном зале, расписывая формулу защитного поля для совместного с Джейсоном проекта. Сначала по гулкому залу разнесся частый цокот каблучков, потом на уровне взгляда Таси замерли роскошные бедра, обтянутые блестящей тканью с бахромой понизу. В дни, когда профессор Равендорф не читал лекций первокурсникам, Присцилла одевалась в своем излюбленном вызывающем стиле, куда больше подходящем для ночного клуба.
— Привет, — вампирша людоедски улыбнулась и облизала ярко накрашенные губы.
— Привет, — с опаской ответила Тася.
С того вечера как Дэмиан сломал Присцилле запястье, вампирша к девушке больше не приближалась. Казалось, Присцилла вполне усвоила урок, преподанный демоном, но Тася все равно опасалась ее — озлобленную, непредсказуемую.
— К проекту готовишься, да? — в голосе однокурсницы зазвучало непонятное предвкушение.
Тася нахмурилась. Поведение Присциллы кормило ее фобию. Все внутри почти кричало: «Опасность! Беги! Спасайся!».
— Готовлюсь.
— Смотри, что я нашла, — вампирша издала неприятный смешок. — Тебе может быть интересно.
На стол перед Тасей легла пачка спектрографий, и девушка почувствовала, как кровь стынет в жилах. Несколько мгновений она неверяще вглядывалась в снимки…
На них были ее хозяева. И Тася. На коленях, ласкающая мужское естество губами. Стоящая спиной к демону с задранной юбкой. Сидящая на подоконнике с расстегнутым на груди платьем, в то время, как мужские руки жадно терзают девичью грудь. Лежащая поперек колен — в тот день Дэмиана что-то разозлило, и он захотел наказать свою рабыню прямо в университете. На снимке прекрасно были видны красные отпечатки ладоней на белых ягодицах и умоляющий взгляд девушки, обращенный к мучителю.
Тася глотнула воздух. Так, словно только что вынырнула после длительного заплыва под водой. И с размаху опустила на спектрографии раскрытую тетрадь.
— Откуда это у тебя? — как она ни старалась, в голосе все же зазвучали слезы.
Ее ночной кошмар. Больше всего на свете, больше, чем вампиров и гнева Дэмиана ди Небироса, Тася боялась, что однокурсники и преподаватели узнают о жуткой, постыдной, неимоверно унизительной роли, которую она вынуждена играть по воле демонов. Пока ее зависимое и позорное положение было тайной, оно казалось терпимым и временами даже приятным.
