Это могло означать или то, что им не настолько уж нужна Тася, или…
Вот именно, что «или».
Глядя на задумчивое лицо кузена и кислое брата, Мэл понял, что заводить разговор о выкупе бессмысленно. Пусть ни Дэмиан, ни Раум не признаются в этом, человечка нужна им.
Не меньше, чем самому Мэлу.
ГЛАВА 8
Чужая собственность
Добро и зло поменялись местами. Хозяева Таси, словно почувствовав что-то, стали куда мягче и заботливее с девушкой. В течение недели они и вовсе не прикасались к ней, только пожирали голодными взглядами при встрече.
Первые несколько дней Тася блаженствовала. Плохое самочувствие от женских дней накладывалось на кровопотерю и общую усталость, поэтому передышка, которую дали демоны, пришлась как нельзя кстати.
Но прошло четыре дня, и девушка с удивлением поняла, что ей чего-то не хватает. Ласк и свиста плети, принуждения и головокружительных оргазмов.
К тому же скрытое напряжение и вожделение, которые исходили от ее хозяев, не могли не заводить. Она поймала себя на том, что сама ищет общества демонов, пытается вступать в разговоры. Вместо того, чтобы закрываться и зубрить учебники Тася начала выходить вечером в салон. В элегантной комнате с камином, где ее хозяева курили и общались по вечерам, она забиралась с ногами в кресло в углу (за что каждый раз получала неодобрительный взгляд Аремеллина). Сидела тихонько, смотрела и слушала… Изучала и пыталась понять мужчин, от которых зависела ее жизнь.
Дэмиан и Раум постоянно спорили. Огненноволосый легко закипал, приходил в ярость, и это очевидно забавляло ди Форкалонена, который не уставал подначивать кузена. Рауму, вообще, нравилось язвить, провоцировать и портить всем настроение. Но при этом он, очевидно, был ироничен и умен, обладал каким-то непостижимым шармом, наводящем на мысли о ядовитой змее. Его не любили, но уважали и побаивались. А еще ценили за ум.
Армеллин, напротив, крайне редко вступал в споры, но если вступал, умел провернуть все по-своему. Его оружием были презрение, ледяное спокойствие, непрошибаемая логика и занудство.
Быть может, потому, что он был с ней ласков и заботлив, Тася ощущала в своей душе странную тягу к младшему ди Небиросу. Разглядывала его украдкой, когда он сидел со стаканом виски, в котором медленно плавились кубики льда, — всегда подтянутый, с безукоризненной осанкой. Огонь камина отражался в стеклах очков, скрывая глаза, превращал скульптурно красивое лицо в неживую маску.
А Дэмиан… он был Дэмианом. Ярким, харизматичным, нетерпеливым в суждениях и поступках, склонным к широким жестам. Если Армеллин скрывал свою личность, то старший ди Небирос разбрызгивал себя даже излишне щедро, не задаваясь вопросом, хотят ли окружающие что-то знать о его настроении, мнении или желаниях.
Почти идиллию портила Присцилла, раз в несколько дней взимавшая кровавую плату за молчание.
Тася ненавидела это. По-настоящему ненавидела. Прикосновения ледяных рук, боль, мутный туман. Язык, скользящий по коже, — Присцилла была аккуратной вампиршей и тщательно зализывала следы укусов.
Каждый раз отдавая шантажистке кровь, Тася чувствовала себя изнасилованной. Это ощущение было куда сильнее и гаже, чем после ночи, когда Дэмиан взял ее против воли.
А ещё после Присциллы приходила слабость. Тяжело было думать, двигаться.
Хотелось только свернуться калачиком и спать, спать.
Не осталось сил на юридические изыскания и помощь отцу Бенедикту. Кроме того, Тася стала отставать в учебе. Забывала элементарные, самые простые вещи.
— Эй, селючка, что с тобой? — озабоченно спросил Дэмиан, всматриваясь в ее бледное лицо.
— Я не в форме, — Тася жалко улыбнулась. — Простите.
Он помрачнел, а потом вынул нож из-за голенища, рассек себе запястье и сунул ей под нос. Тася отшатнулась.
— Пей!
— 3-з-зачем?!
— Пей, я сказал! Ну?!
Она покорно глотнула. Кровь демона была солено-горькой на вкус и обжигала, словно виски, но после пары глотков Тася вдруг почувствовала сумасшедший приток энергии. По коже забегали огненные мурашки. Она вскочила, ощущая желание петь, прыгать, танцевать…
— Ну вот — другое дело, — одобрительно улыбнулся ди Небирос. Спрятал нож и облизнулся. — Я соскучился. Хочу тебя.
Он не стал связывать и стегать ее в эту ночь. Любил долго и нежно, снова и снова доводя до приятного изнеможения, заставлял называть себя по имени и повторять, что Тася — его, его собственность, его человечка.
— Хочу тебя себе, — шептал он, покрывая поцелуями ее тело. — Всю! Навсегда!
— Твоя кровь сегодня — это что-то, — сообщила вампирша на следующий день. — Ты всегда вкусная, но сегодня просто невероятно. Я еле смогла остановиться.
Тася обессилено оперлась о стену. Ей казалось, что Присцилла вместе с кровью высосала из нее всю жизнь, которую вчера влил Дэмиан.
Усталая и бледная она дошла до парковки, где в машине уже ждал Раум.
— Я не понимаю, — сказал демон, изучая ее осунувшееся лицо. — Мы все очень осторожны, а ты еле ползаешь. Почему?
— Не знаю, — прошелестела Тася.
Обещание Присциллы раскрыть ее тайну, вывесив спектрографии на доске объявлений, звучало в ушах.
Демон тихо выругался и завел машину.
Но в настоящем гневе Тася увидела Раума несколько позже в тот же день, когда он, раздевая ее, наткнулся на плохо зализанный укус — опьяневшая от привкуса крови демона Присцилла не смогла должным образом замести следы.
— Это же… — красные глаза демона сузились. — Ты спишь с вампиром?
Девушка съежилась и отшатнулась. Она достаточно изучила Раума, чтобы не обманываться мягким голосом. Беловолосый был в ярости.
— Нет! Клянусь, нет!
— Тогда что это, детка? — он протащил ее к зеркалу, откинул волосы с шеи и ткнул пальцем в две почти затянувшиеся дырочки. Как раз там, где под тонкой полупрозрачной кожей проходила артерия.
Тася обмякла, разрыдалась и рассказала ему все.
Слишком тяжело и страшно было нести это одной. Слишком измученной и испуганной она себя ощущала. Слишком хотелось, чтобы хоть кто-нибудь помог ей, взял на себя хотя бы часть этого груза.
— Ты идиотка, детка, — резюмировал ди Форкалонен, когда она закончила. — Надо было в тот же день идти ко мне.
— Она обещала, что повесит их на доску, — при мысли о грядущем позоре Тася снова заплакала.
— Идиотка, — с отвращением повторил Раум. — Ты вправду думаешь, что три высших демона не в состоянии помешать одной слишком много возомнившей о себе стерве?
Его пальцы сжались, и он тряхнул Тасю за плечи так, что ее голова мотнулась, как у тряпичной куклы.
