Спроси кто посторонний, Тася затруднилась бы сказать, какие отношения связывали ее с младшим ди Небиросом. Демон вел себя с ней то как заботливый старший брат, то как влюбленный мужчина, то как требовательный хозяин. Она знала, что может пойти к нему с любой проблемой и бедой, и Мэл решит ее с помощью денег, совета или нескольких сообщений, отправленных его подчиненным через постограф.
Секс… нельзя сказать, что его стало больше, но иногда Тасе казалось, что все что было между ними — прогулки, концерты, крохотные чашечки кофе в маленьких уютных кафе, посиделки в библиотеке — было сексом. Прекрасной, восхитительной, самой правильной близостью. Именно такой, какой должна быть близость между мужчиной и женщиной.
Тася желала, чтобы счастливый день длился вечно. Но он пролетал, как одно мгновение, и наступал другой день. Неприятный и мрачный. День Дэмиана.
Старший ди Небирос вовсе не был с ней жесток. Напротив, словно почувствовав перемену в девушке, два других хозяина стали вести себя по отношению к ней заботливо и даже мило. Куда мягче, чем вначале, когда Тася только привыкала к своему положению.
И все же необходимость проводить с ними время, слушаться, следовать их воле и, особенно, отдаваться, тяготили ее куда сильнее, чем два месяца назад.
Почти отказавшись от плети, Дэмиан полюбил связывать Тасю. Словно ему было важно знать, что она никуда не денется без его на то воли. Стоило им вернуться из Академии, как демон надевал широкие кожаные браслеты на руки и ноги рабыне. Браслеты были изнутри подбиты мягким материалом и не травмировали кожу. Регулируя длину цепочки между ними, Дэмиан мог дать своей жертве больше или меньше свободы. Кажется, ему доставляло удовольствие осознание, что он контролирует ее перемещения.
Иногда это возбуждало. Мягкий охват браслетов, крохотные шажки, которыми приходилось передвигаться по дому, чувство ограничения, беспомощности будили в теле сладкое томление.
Но чаще это было просто очень неудобно. Особенно когда он сковывал руки.
Снимать браслеты Тасе разрешалось только за стенами дома. Например, на танцевальных вечерах.
— Селючка, ты чудо, — один раз потанцевав с девушкой, Дэмиан пришел в невероятный восторг. Ведомая, пластичная, умеющая в совершенстве чувствовать желания партнера Тася и впрямь идеально подходила к его агрессивному и властному стилю, покорно следовала его направляющим движениям и отзывалась на малейший импульс.
Еще Дэмиан стал требовать от нее признаний.
В сексе и в танце, отвозя ее в Академию и возвращаясь домой, демон раз за разом вымогал у рабыни заверения, что она — его, принадлежит ему душой и телом.
Однажды он захотел, чтобы она подписала пожизненное обязательство стать его собственностью, когда истекут шесть месяцев контракта, угрожая в случае отказа привязать и пороть до крови.
Хорошо, что часы, проведенные в библиотеке в поисках лазейки в договоре, не прошли даром.
— Я могу подписать, — испуганно, но твердо ответила девушка. — Но такой договор с точки зрения закона будет ничтожен. Пока я рабыня, у меня нет права принимать обязательства. Если не верите мне, спросите у юриста.
Красноволосый выругался и ушел, что бы вернуться ночью, когда Тася уже спала. Вломился в комнату, распространяя запах сигар и дорогого виски, рухнул рядом с ней на кровать прямо в одежде, обнял и прижал к себе.
— Ты должна быть моей, — бормотал он, тиская девушку. — Я первый тебя увидел, селючка.
— Но я и так ваша, — пыталась она успокоить разбушевавшегося демона.
— Только сегодня, — он возмущенно засопел и потянул Тасю, укладывая на себя. — Скажи, что станешь моей, когда закончится контракт!
Она промычала что-то, что при некотором желании можно было принять за согласие, и это удовлетворило Дэмиана настолько, что он, наконец, дал ей заснуть.
Ди Форкалонен поступил мудрее, предложив повторный контракт ещё на полгода за сумму, втрое превышающую стоимость магического преобразователя. Подпиши его Тася, и ей после окончания унизительного рабства, никогда не пришлось бы думать о деньгах.
Она отказалась.
— Это очень глупо, детка, — процедил демон, прикладываясь к мундштуку кальяна, что бы вдохнуть смесь мятного табака и гашиша. — Всего полгода и ты сможешь не работать до конца жизни.
Они сидели в баре на крыше небоскреба. За бортиком, выполненным из прозрачного стекла, открывался головокружительный вид на залитый огнями город. Официантки в униформе из блестящих топиков и мини-юбок, с белыми крылышками за спинами разносили напитки и закуски.
Беловолосый частенько посещал «На небесах», как и ряд других фешенебельных, безумно дорогих ресторанов и баров. И любил, когда Тася сопровождала его.
— Отдаваться за деньги — это проституция.
— Да ну? — Раум неприятно улыбнулся. — А как еще надо отдаваться?
Она промолчала, чувствуя, что демон начинает один из тех казуистических споров, на которые был мастер. В них Раум всегда менял черное и белое местами, выворачивая наизнанку добро и зло. Выстраивал несокрушимую стену из примеров и аргументов, доказывая, что альтруизма, дружбы и любви не существует. Только эгоизм, взаимная выгода и похоть.
— Значит, спать с мужчиной, который тебя содержит, — это проституция, детка? — вкрадчиво спросил он. — И чем же это отличается от брака? Тем, что какой-то подвыпивший святоша полчаса бубнил перед вами молитвы в храме?
— Не только! — поневоле втягиваясь в безнадежный спор, возразила девушка. — Еще любовь…
— Ах, любо-о-овь! — беловолосый ухмыльнулся с таким видом, словно ждал этого аргумента. — Как легко ты сейчас вычеркнула всех девиц, выходящих замуж по расчету, из числа честных женщин. Ну и если говорить о проституции, то кто тогда ты? Ты, спящая с тремя мужчинами за деньги и даже получающая от этого удовольствие!
— Я не получаю… — безнадежно попробовала возразить Тася.
Он желчно рассмеялся:
— Ври больше! Когда мы брали тебя втроем, ты стонала и кончала, как последняя шлюха. А теперь рассуждаешь о настоящей любви и единственном мужчине. Да ты не только шлюшка, но ещё и ханжа, детка.
Девушка попыталась отвести взгляд, но Раум удержал ее за подбородок.
— Давай, возрази мне! — потребовал он с неожиданной страстью. — Скажи, что ты отдавалась и получала удовольствие потому что любишь. Например… — его голос упал почти до шепота, — меня.
Произнося эти слова, он жадно вглядывался в ее лицо.
Тася молчала.
Глаза Раума полыхнули яростью, и Тасе стало страшно. В этот момент он показался ей до ужаса похожим на Дэмиана в те минуты, когда красноволосый терял над собой контроль.
— Ах да! Мы же тебя заставили, — издевательски протянул он. — Ты получила разом деньги и удовольствие, да ещё и осталась невинной жертвой. Как удобно.
