Но как же больно платить такую страшную, неподъемную цену за право любить и быть любимым. Демон — его суть, частичка его души. Разве можно так просто взять и отказаться от части себя?
Даже ради любви?
Глава 35
Он бежал долго. Остался позади уютный пригород. По правую руку промелькнул портовый склад, заполненный одинаковыми контейнерами, похожими на гигантские кирпичи. В воздухе повис запах йода и гниющих водорослей — где-то впереди находился порт.
Дорога вильнула и вывела Лиара в полутрущобный район, похожий на Гарж-сайд. Демон почувствовал усталость и снова перешел на шаг. В нос ударила терпкая вонь, характерная для окраин. Несмотря на ранние сумерки единственный работающий фонарь на перекрестке уже горел. Неровное бледно-желтое пятно под ним дрожало, словно живое.
Лиар совсем замедлил шаг, потом встал. Куда его занесло?
— Чего-то ищешь, малыш? — хохотнул прокуренный грубый голос и в поворотно нарисовался силуэт — до того массивный, что мог бы принадлежать троллю.
Мог бы. Но ядреная смесь тупой злобы и предвкушения, шибанувшая от незнакомца, выдала в нем человека.
— Мальчик ищет неприятности, — просюсюкал второй голос. — Считай, нашел. Эй, пацан, ты разве не знаешь, что за проход по Скрап-ярд нужно платить?
Лиар шагнул за границу светового пятна, с любопытством вглядываясь в темноту подворотни. Четыре… нет, даже пять громил с бритыми налысо черепами. На тупых самоуверенных харях, рядом с которыми любой среднестатистический тролль показался бы образцом интеллигентности, читалась искренняя радость.
— Ишь ты, какой чистенький, мягонький. Как девка.
— Малыш, тебе разве мамочка не говорила, не ходить ночью по улице?
Они выползли и встали полукругом, стараясь держаться в тени. Зря. Зрение демона позволяло отлично видеть даже в темноте. Лиар различал их рожи не хуже, чем днем. А вот сами громилы явно не обладали сумеречным зрением. Иначе заметили бы нечеловеческие глаза случайного прохожего и поостереглись задираться.
Ветер донес густой запах пота, смешанный с пивным перегаром, и Лиар поморщился. Вонь от человеков была почти такой же мерзкой, как вкус их эмоций.
— Ну че молчишь? Ты нас не уважаешь, да?!
Обязательный ритуал. Нельзя просто напасть. Сперва надо найти повод — любую мелочь, которая позволит избить и ограбить ближнего с чистой совестью. Скрытая внутри истинная сущность рыкнула и облизнулась. Гнусные, грубые, примитивные эмоции. Но все же эмоции. Еда.
И можно не сдерживаться. Не бояться перейти грань, причинить вред.
Юноша почувствовал, как губы сами собой складываются в злобную ухмылку.
Почему бы и нет? Мир станет лучше. Сегодня на месте Лиара мог бы быть кто-то другой. Кто-то действительно беззащитный, неспособный постоять за себя.
— Простите, — протянул он, даже не скрывая насмешки. — Не заметил на входе таблички «частная собственность». И, насколько мне известно, вся земля в Нью-Эборе принадлежит императору.
На плоских лицах с широкими носами отразилась усиленная работа интеллекта.
— Чё? — возмутился один из громил. — Чё ты там вякнул, сосунок? Да я тебе…
— Сосунок, гы-гы, — отозвался второй. — Значит, должен сосать.
— Сейчас будет.
Стихли звуки. Время привычно замедлилось, как всегда при драке с низшими существами. Словно неведомый киномеханик запустил пленку, отснятую в «слоу мо». Бесконечно медленно замахивался ближайший громила, его дружки только делали шаг навстречу, когда Лиар скользнул бандиту за спину, перехватил застывшую в замахе руку и сломал запястье.
Демон выдохнул, замедляясь до привычной человеческой скорости, и поморщился. Влажный хруст костей и последовавший за ним полный боли вой показались ему отвратительными.
— А-а-а-а!
— Чё?! Да он сиплого порезал!
— Мелкий сучёныш!
— У-у-у-у, бо-о-ольно-о-о!
— Ща ты у нас…
Сумерки раскрасились безумно яркой, сверхинтенсивной палитрой эмоций. Боль и ужас от первого «недотролля». Недоумение и животная ярость от остальных. Демон Лиара восторженно вцепился в неожиданную добычу. Вкуснятина. Немногим хуже секса. Пусть не так изысканно, зато питательно.
И главное — не страшно. С этими человеками можно делать что угодно, не боясь их сломать.
Как со стороны Лиар услышал собственный зловещий смех. Оскалился, выпуская клыки, растекся в сумерках серо-черной тенью.
И пляска началась.
Этим улицам было не привыкать к воплям боли. Заслышав крики и мольбы о помощи, обитатели окрестных домов только плотнее задергивали шторы. Хочешь жить — не лезь, целее будешь.
Лиар не торопился. Ускользал от ударов. Пугал, исчезая, а потом внезапно оказавшись за спиной. Бил аккуратно, стараясь ничего не сломать — иначе игра слишком быстро закончится. И пил взахлеб, пьянея, ядреный коктейль из страха, боли, бессильной ненависти. Грубоватый, но такой сытный для оголодавшего демона.
Не сразу, но громилы сообразили, что роли поменялись. А когда сообразили, попытались сбежать, и в вечернее меню добавилась погоня.
Хриплое дыхание, топот ног, страх разгоряченной жертвы. Робкая надежда, которую так приятно подарить на пару мгновений. Подарить, чтобы тут же отобрать, обменяв на глоток ледяного ужаса. Бодрящего, как крепкий и сладкий мохито.
И завершение, вишенкой на торте, когда беглец, который уже почти поверил, что спасен, сворачивая в очередной темный переулок встречает знакомую жуткую ухмылку на мальчишеском лице.
* * *
Он пришел в себя внезапно и резко, словно вынырнул из темной толщи вод. С ужасом посмотрел на стонущее искалеченное тело у своих ног. Нет, не убил. Хвала небесам, он не настолько потерял себя, чтобы убивать. Так, слегка покалечил.
Сытый демон облизнулся на прощание и отступил в тень.
Лиар вынул постограф, вызвал скорую. В полицию медики сообщат сами, но вряд ли копы станут рыть носом землю, чтобы найти парня, который отделал пятерых местных бандитов.
Демон сплюнул, сгорбился и побрел дальше по улице. Несмотря на непривычную сытость на душе было мерзко, Лиара трясло от отвращения к самому себе.
Нет, бандитов не жалко, заслужили. Может, в следующий раз подумают перед тем, как нападать на одинокого прохожего.
Но глупо врать себе: он наслаждался этим. Их ненавистью, тупой злобой, страхом. Впервые в жизни Лиар повел себя как настоящий демон, и ему это понравилось. Его распирало от хапнутой силы, он чувствовал себя могущественным, особенным, способным на все.
Все это не укладывалось в представление Лиара о себе. Он не хотел становиться неуправляемым садистом. Не хотел нести людям страх, боль и ненависть.
