– Нет! – разум захлестнула слепая паника. Я забилась отчаянно, до боли в вывернутых запястьях, сдирая кожу. – Нет! Не смей! НЕТ! НЕТ! ПОМОГИТЕ-Е-Е!
Кажется, он что-то говорил, но я не слышала. Стук крови в ушах заглушал все, в глазах темнело от дикого страха. Я почувствовала, что задыхаюсь, теряю себя, проваливаюсь в ледяную тьму.
Прошлое догнало, опрокинуло и нависло сверху, ощерив клыки.
ГЛАВА 11. Похмелье
Открытие ошарашило, но ненадолго. Несколько мгновений Дэмиан просто кайфовал, вслушиваясь в музыку чужих эмоций. Чувства анхелос – чистая энергия. После шести лет на голодном пайке даже злость, отчаяние и стыд без малейшего признака возбуждения казались изысканным деликатесом.
Сладкая, вкусная Риана.
Потом кайф от неожиданной энергетической подпитки немного отпустил, и вопрос, как же это, твою мать, так получилось, встал с новой остротой.
– Уйди, – с величайшим отвращением выплюнула принцесса в ответ на все его вопросы и обрушила столько ненависти и отвращения, что он чуть было не захлебнулся. А смотрела при этом так, словно увидела какое-то особо мерзкое насекомое.
От ярости потемнело в глазах, а попытки принцессы приказывать окончательно сорвали демона с тормозов. Он взглянул на нее – обнаженную и беспомощную, но злую и высокомерную.
Анхелос не должны быть такими. Кажется, настало объяснить это ее высочеству. Что там она предлагала на танцполе? Отшлепать невоспитанную девчонку? Отличная идея, просто замечательная. Заодно и проверим, прав ли он насчет ее желаний.
Прав, еще как прав. Первый же шлепок отозвался в палитре ее эмоций острым приступом удовольствия и возбуждения. И поймав это возбуждение, Дэмиан и сам вошел в раж. Отложил в сторону ремень – слишком болезненная игрушка, девочка к ней не готова. А вот плеть с пятью хвостами из мягкой кожи будет в самый раз…
По-хорошему даже не шлепки, а так – поглаживания, детский сад. Но эмоции девушки были настолько яркими и упоительными, что завелся Дэмиан совсем не по-детски. Он чувствовал ее нарастающее с каждым ударом желание, не отрывал взгляда от вздрагивающих чуть покрасневших ягодиц. Нежно оглаживал горячую кожу, покрывал поцелуями мраморно-белую спину с манящей ложбинкой позвоночника и все сильнее погружался в пьяный хмель. Хотелось быть с ней одновременно жестоким и нежным. Искусать, оставить следы зубов на плечах, синяки от пальцев на запястьях и ягодицах, пометить шею засосами… Ее злость и ее беспомощность, упрямство и хрупкость, вызов, который она бросала ему раз за разом будили что-то темное, глубинное, превращали его в зверя.
Тишина. Только звуки шлепков и женский голос, с придыханиями отсчитывающий удары. Только запах ее желания…
Желание войти в этой соблазнительно вздрагивающее тело стало нестерпимым. Демон отшвырнул в сторону плеть.
– Что… что ты собираешься делать?
– Трахнуть тебя.
Его вина. Дэмиан был слишком пьян от ее эмоций, непривычного чувства сытости, слишком поглощен своими желаниями. Не придал значения страху, растерянности и протесту, которые выдала девчонка, посчитал их игрой в сопротивление. И только когда от Рианы ударило волной безумной, сносящей с ног паники, понял, что перегнул. Но было уже поздно.
***
Плохо помню что было дальше. Кажется, я кричала и вырывалась, захлебывалась в слезах умоляла оставить меня в покое. Билась в оковах, не чувствуя боли. Кошмары прошлого нахлынули, обступили и давили со всех сторон, а может это давил демон. Он тоже что-то кричал, пытался удержать, потом навалился сверху, прижимая своим весом к постели, и я начала задыхаться. Беспомощность усугубила страх: я открывала рот, и не могла вдохнуть, и это было невероятно жутко.
– Дерьмо! – отчего-то именно этот возглас демона я услышала особенно хорошо. Его ладони легли мне на плечи чуть пониже ключиц, тело прошил мучительный разряд. На мгновение показалось, что сердце остановилось, что я умираю, уже умерла…
Рукоять анама
5 – призрачного клинка души – вспыхнула в груди разгоняя мрак и страхи. И я вдруг поняла, что снова могу дышать. Паническая атака схлынула, оставив меня обессиленной.
– Так-то лучше, – сквозь зубы произнес ди Небирос. Лег рядом и обнял.
И не было сил ругаться, протестовать. Не было ни стыда, ни страха. Только усталость.
Какая-то трезвая часть меня включилась, анализируя обстановку. Кажется, секс с ди Небиросом отменился – хорошо. А вот руки до сих пор связаны – это плохо.
В комнате было прохладно, если бы не демон, который обнимал меня, гладил по спине и шептал какие-то утешающие глупости, я бы непременно замерзла. Я хотела отстраниться, но чувствовала себя слишком слабой, а прижиматься к горячему телу было слишком приятно.
Чувства все еще пребывали словно под заморозкой. Все казалось каким-то серым, я не чувствовала даже ненависти к ди Небиросу, хотя знала, что она должна быть. Наверное, появится завтра. Как и стыд, и отвращение. Но до завтра еще надо дожить.
Интересно, ди Небироса сильно смутила моя истерика? Хорошо если сильно, тогда он от меня наконец отстанет.
Я шевельнулась, и мужчина рядом тут же напрягся, стискивая объятия.
– Ты как?
– Сними наручники, – голос звучал сипло. Сорвала.
Он отстранился, испытующе взглянул на меня:
– Не будешь больше психовать?
– Нет, – даже если бы и хотела, нет сил.
– Ну смотри, – он отстегнул карабины, высвободил запястья, и нахмурился, глядя на содранную кожу, под которой наливалось темно-красное кольцо. – Вот дерьмо.
– Оставь, – я дернулась было, но демон не дал уйти. Уложил силком рядом с собой, и принялся зализывать ранки. – Оставь я сказала! Заживет.
– Не дергайся, а то снова свяжу.
Гнев трепыхнулся где-то внутри и погас, лишенный подпитки. Я ощущала себя слишком измученной, чтобы спорить, поэтому просто расслабилась, позволяя ди Небиросу продолжать. Слюна демонов – хороший регенератор, ранки затягивались прямо на глазах.
– Сейчас будет немного больно, – предупредил Дэмиан, и запястья словно полыхнули огнем, а потом пугающие отеки на руках рассосались.
Я не стала благодарить его. Ведь это он был виноват в появлении синяков.
– Как ты?
– Нормально. Я хочу домой.
Да, домой! Долго-долго отмокать в горячей ванной. Отмыться, стереть с себя этот вечер, мерзкий клуб, ублюдка, подлившего мне в коктейль наркотик и самого Дэмиана. Воспоминания о его руках и жалящей ласке плети.
