Джинни подобные причины и в голову не пришли бы. Быть может, у Лайлы и Аарона имелись иные причины для брака, которые даже сама Лайла могла не понять.
– У нас обоих исковерканное прошлое, и мы хотели сотоварищества без осложнений.
Каждым словом эта женщина отщипывала еще один кусочек от убогого мотива, имеющегося в этом деле. Наверное, в этом и суть, заключила Джинни.
– И вы утверждаете, что у вас с Аароном не было романтических отношений? Никакого физического контакта?
– У нас был секс, – в голосе Лайлы резонировало отсутствие эмоций. Пустота и безжизненность. – Но я не бросила бы его ради другого мужчины.
Джинни не знала, как отнестись к этому комментарию.
– Это вы так считаете, но Райан мог представлять для вашего мужа опасность. Тот мог увидеть в Райане угрозу, хоть это и неожиданно.
Лайла прищурилась, но в ее голосе прозвучали иронические нотки:
– Неужели Райан показался вам опасным?
– Большинство людей паникуют при мысли, что их любовная связь будет разоблачена. – Джинни позаимствовала эту фразу из методички по обычным делам. Проблема заключалась в том, что ничего обычного ни в этом деле, ни в сидящей перед ней женщине нет.
– Но не я, – Лайла покачала головой.
– Тогда почему вы не были честны со мной и не рассказали про интрижку с самого начала?
– Потому что на спине у меня нарисована мишень, а я не настолько глупа, чтобы делать ее еще больше.
Стук в дверь не дал Джинни ответить. Сунув голову в приоткрывшуюся щель, Пит жестами звал ее в коридор.
– Не прошло и года… – Источаемая Питом энергия прогнала ее негодование. – Что там? – Она не могла остановиться, слишком взвинченная, чтобы дать ему время ответить. – Ты что-то нашел?
– Коробки еще в пути, но я подумал, что вы захотите увидеть это. – Он вручил ей толстую папку.
– Что это?
– А вы перелистайте, – улыбнулся Пит.
Глава 37
Лайла барабанила пальцами по столу.
Она торчит в этой комнате уже больше часа. Джинни позвонила и попросила ее прийти. Устоять перед любопытством было трудно, но скука постепенно сменилась тревогой. Пребывание здесь, когда ей хотелось оказаться где-нибудь в другом месте, вызывало какое-то бурление внутри нее. Лайлу одолевали сомнения, и чем дальше, тем сильнее.
В голове проносились варианты. Она могла встать и уйти. Она не под арестом. У них нет оснований удерживать ее здесь, а Тобиас прикончит ее за то, что разговаривала со следователями без него. Если б не Райан и не ордер на обыск… Эта комбинация удержала ее на месте.
Казалось, прошел не один час, прежде чем дверь распахнулась и Джинни вошла с новой папкой, потолще, прижатой к телу, как драгоценный подарок.
Лайла старалась не обращать внимания на то, насколько легче стала походка Джинни. Окутывающая ее туча напряженности слегка рассеялась. Это может быть скверно.
– Он что, нашел в доме Райана мои вещи? Я редко там спала, но, помнится, оставила…
Джинни пресекла разговор, бухнув папку на стол и пододвинув ее к Лайле.
Именно этот момент Тобиас и подгадал, чтобы впорхнуть в кабинет. Он совсем запыхался, но исхитрился напустить вид, что идея клиентки потрепаться с блюстителями порядка без него – просто класс. Джинни адвокат одарил улыбкой, а Лайлу – сердитым взглядом.
Его недовольство обожгло ее с головы до ног, и она понимала, что заслужила это. Если б так поступил ее клиент, Лайла его просто убила бы.
– На чем мы остановились? – Он присел на стул рядом с ней.
Лайле было не до того. Она смотрела на папку, занеся руку над обложкой, но пальцы отказывались повиноваться.
– Что это?
– Досье Райана. На вас.
На нее.
– Что?
Ее жизнь. Ее.
Рассудок Лайлы метнулся к книгам, выстроившимся на полках кабинета Райана ряд за рядом. О ядах и способах умерщвления. О реальных делах. На некоторых есть отпечатки ее пальцев, потому что она использовала эти тома в качестве личной библиотеки, подбирая фрагменты для собственного плана.
Но эта папка выглядела незнакомо.
Тобиас подвинул ее к себе.
– Говорите, это дневник? – Лайла подумала о том, что слово «дневник» звучит слишком… не по-райановски. – Он не похож на тех, кто ведет дневники.
– Это исследование.
От легкомысленного тона следователя ей стало не по себе. Взгляд упал на обложку без надписей и тут же вернулся обратно к Джинни.
– Не понимаю.
– А по-моему, понимаете, – Джинни снова поглядела на папку. – Биографии ваших родителей. Заметки о вашем воспитании с момента, когда вы отправились жить к родственникам.
Руки Лайлы затряслись. Часы задребезжали о стол, и она поспешно сцепила пальцы и убрала руки на колени. Тобиас заботливо накрыл их своей ладонью.
– Он сказал, зачем собирал все эти сведения?
– По-видимому, он пишет книгу. О вас и вашей семье. Посвященную вашему отцу и всему случившемуся много лет назад. – Джинни окинула взглядом лицо Лайлы, и от увиденного ее брови удивленно приподнялись. – А вы не знали?
– Это предположение, – заявил Тобиас.
– Обоснованная догадка. Видите ли, это наиболее очевидное объяснение для сбора такой солидной кипы бумаг, заметок о поведении Лайлы и ее словах.
Тобиас открыл папку и принялся листать записи. И с каждой перевернутой страницей хмурился все сильнее.
Лайла ощутила, как жизнь покидает ее. Заставила свое тело застыть, направив всю энергию на то, чтобы поднять руки и притвориться, что смотрит поверх руки Тобиаса, лежащей на папке.
– Я не знала.
Она перестала чувствовать собственные пальцы. Страницы мелькали перед ней как в тумане.
– Тут у него есть информация об Аароне и твоей нынешней жизни.
– Похоже на то, что он следил за вами, говорил с людьми из вашего окружения у вас за спиной.
Мерный барабанный бой голоса Джинни эхом раскатывался у Лайлы в голове. Слова отскакивали от сознания, отказавшегося их перерабатывать.
– Я умею читать.
Потянувшись вперед, Джинни перелистала стопку, чтобы извлечь одну из бумаг.
– Он даже поставил вам диагноз, хотя вряд ли это слово уместно – ведь докторская у него не по медицине.
– Давайте не…
Лайла пододвинула к себе бумагу, пресекая возражения Тобиаса. В глаза бросилась запись: «ПТСР. Тревожное расстройство. Возможно, расстройство привязанностей и состояние диссоциации».
Свидания. Трапезы. Смех. Время, проведенное с ним, позволило ей выбраться из своей скорлупы и попробовать нормальной жизни. Хоть одним глазком посмотреть, как живут другие.
